Сумерки разума (СИ)

Что же он испытывает каждый день? Читая чужие мысли, мучаясь от постоянного огня в своих венах, сохраняя невозмутимость или играя роль подростка.

Я смотрела на него с ужасом.

— Мне не стоит пить твою кровь, — добавил он спокойно. — Так что этого никогда не случится, будь уверена. Это не полезно ни для меня, ни для тебя. Мягко говоря… Выходит, у тебя много вопросов?

— Очень, — шепотом призналась я, стараясь отодвинуться от него подальше.

Он только что обнимал меня. И не ради себя, а просто чтобы утешить меня. Я посмотрела ему в глаза. Кто он такой?

— У тебя фантастическая сила воли, да? — спросила я.

— Мне так говорят. Во всяком случае, Эмметт сказал, что я делаю нечто невозможное. Но я всегда был очень упрям. Я решил остаться здесь, пока не решу кое-какие дела. И я останусь. Никакая девчонка с особенно вкусным запахом не должна перебить мои планы.

— Справедливо.

— С каждой минутой я всё сильнее привыкаю к тебе, так что сейчас всё нормально, не нужно так вжиматься в дверь. Хотя если я отойду от тебя хотя бы на три или четыре часа, то привыкать придётся заново, — усмехнулся он. — Давай продолжим о твоих вопросах.

И я приготовилась слушать, полностью отодвинув на задний план реальность. Если бы где-то поблизости прогремел бы взрыв, едва ли бы он меня отвлек.

— Ты произнесла это гламурное словечко «вампир», но по большей части мы упыри. Это и есть то исконное слово, которое в разных вариациях повторяется в легендах.

Я поморщилась:

— Звучит некрасиво.

— В этом и нет ничего красивого, — не смутился он. — Вампиризм — это очень старая, редкая и живучая разновидность бешенства. Наиболее верное обозначение нас — слово «упырь». Или «белый».

— Бешенство? — я выглядела разочарованной, поэтому Эдвард ухмыльнулся.

— Звучит, может, обыденно, но бешенство — не самый простой вирус. Во всяком случае, у вампиризма с бешенством есть родственная связь, хотя и небольшая. Бактерия вируса бешенства очень сложная по своему строению, и бактерия вампиризма по своему строению напоминает огромный запутанный фуллерен — она круглая и почти симметричная. Как и бешенство, вампиризм распространяется по нервным путям, но при этом заражает их по пути своего продвижения. Заражение длится дольше, чем бешенством и протекает тяжелее. В отличие от бешенства, вампиризм устойчив против любого воздействия, включая радиационное. Но прямое попадание солнечных лучей вызывает кратковременную защитную реакцию, которая заставляет вампиров на солнце… несколько преображаться. Это, помимо прочего, причиняет нам невероятную, дезориентирующую боль на короткое время.

— Ты хочешь сказать, что поражается сама способность нервных клеток передавать друг другу информацию?

— Умница.

— И как это происходит? — нетерпеливо спросила я.

— Обычно электрохимическая связь происходит довольно долго. То есть, для человека это быстро, но на самом деле процесс перехода из чисто электрического состояния в химическое — сложная реакция, состоящая из нескольких этапов. Так вот нервная система вампира устроена совершенно иначе, нежели у любого другого живого существа. Между всеми нервными клетками вместо аксонов протянуты молекулярные трубки. До сих пор не известно, что за процессы в них происходят, потому что они слишком быстрые, но благодаря им меняется вся нервная система, скорость ее работы, реакции и взаимодействия с организмом. Мы быстрее, мы можем не спать, наша регенерация полностью контролируется головным мозгом, и она довольно быстрая, поэтому процесс старения для нас невозможен. Наша сила контролируется только нашим сознанием. Существенно страдает только один отдел в голове. Способность сопереживать, любить, привязываться… Потому в древности люди считали, что вампиризм убивает в человеке душу. На ранней стадии заболевания человек впадает в длительные, жуткие припадки бешенства. В этой стадии человек уязвим, смертен и почти не отличим от любого больного бешенством, поэтому его можно убить. Их и убивали.

— Я не понимаю только, каким образом вышло, что никто о вас не знает, — сказала я.

— Еще как знают, — ответил Эдвард. — И довольно давно. Наука шла вперед, Белла, а вместе с ней изучение бешенства. Как только был открыт вампиризм, его немедленно засекретили. Даже я не знаю, кем было создано открытие и где это произошло. С тех самых пор — точнее, лет через пять — вампиры стали частью мира людей.

— Зачем?

— Я расскажу тебе позже и про Договор и про причину его возникновения. Можешь быть уверена, — сказал Эдвард мягко. — Мы почти приехали.

Увидев на моём лице разочарование, он улыбнулся:

— Я буду завтра в школе.

— Надеюсь, — упавшим голосом пробормотала я. — Знаешь, что странно? Я постоянно помню о том, что если хоть кому-нибудь попытаюсь это рассказать, ты меня убьешь.

— Так и сделаю, — подтвердил Эдвард, серьезно глядя на меня, — поэтому будь умницей.

— Хорошо. Слушай, а может как-нибудь всё-таки обойдемся без легенды о том, что мы встречаемся?

— Ты можешь разболтать Тайлеру, что просто крутишь меня за нос, — пожал плечами Эдвард. — Вроде как я от тебя без ума, а ты просто этим играешь.