Суверенитет духа

Пустыня отличается от разорения, потому что на месте разоренного места что-то вырастет, а на месте пустыни ничего уже не будет, уничтожены все предпосылки роста. Диагноз человеческой истории и современности поставленный Ницше: «Пустыня растет» Хайдеггер повторяет на протяжении лекций десятки раз. Она лейтмотив, нерв всей первой части книги. О росте пустыни, как было сказано, глядя в будущее, уже писал Ницше, но впервые в послевоенную эпоху это вышло на поверхность ― рост ядерных арсеналов, в любую секунду возможный обмен ядерными ударами и конец истории35.

Власть конца, тень заката, захода, Запада простерла свои крыла над человечеством. Человечество из бессмертного стало смертным. До сих пор считалось, что смертен отдельный человек, и бессмертен человеческий род, во имя которого живет индивид. Теперь же все человечество живет на фоне возможности смерти. Но у отдельного человека есть голова на плечах, чтобы когда-то избегать смерти, а когда-то решаться на героическую смерть. У человечества нет никаких органов управления, все международные организации не наднациональны, а межнациональны. Никто ничего не контролирует на высшем уровне, так может быть контроль возможен на уровне каждой клетки, на уровне каждого отдельного человека? Это вопросы без ответа. В любом случае, новая историческая ситуация требует новой логики, новой этики, новой политики, нового мышления.36

Эти вопросы до сих пор толком не разрешены и опасности так и висят над миром. Во всех сферах мировой культуры должен был произойти кардинальный переворот, который еще до конца не произошел, который отложен. Одно дело жить в мире, где человечеству ничего не грозит, и оно может позволить себе рассуждать о религии, науке, логике, искусстве sub specie aeterni, с точки зрения вечности, как это было раньше, другое дело ― жить в мире, где каждый шаг может обернуться трагедией. Это ходьба по минному полю, это предельная осторожность, это чувствительность к нюансам мышления, ситуации и времени. Где эта чувствительность? Какие политики или ученые, художники или религиозные деятель нам ее демонстрируют? Все как всегда, как во все века, игра амбиций.

Но когда же мы вступили на этот путь заката? Когда же мы причастились смерти? Когда начался Запад? Безусловно, не вчера, когда изобрели атом или химическое, бактериологическое оружие. И вообще речь не идет о какой-то политике двух сверхдержав, они сами лишь заложники, послушные исполнители свершающейся судьбы… Но когда началась эта судьба?

Из произведений искусства мы знаем, что есть стартовое роковое событие, событие, которое предопределяет дальнейший ход повествования. А ведь произведение искусства, это просто очищенная от внешнего и случайного логика судьбы, жизни. Искусство есть сама чистота, сама истина, искусство просто отсекает лишнее. Поэтому, когда в какой-нибудь «Ромео и Джульетте» на первой странице двое влюбленных, которым по заведенному порядку, нельзя было видеться, встречаются глазами, то мы знаем, что это и есть главное событие, пересечение границы, с-лучай, в-стреча, со-бытие, которое предопределит дальнейший ход сюжета. Все остальное лишь приложение, лишь развитие логики, лишь необходимость судьбы, которая тем суровее, чем больше ей сопротивляются герои.

Начало заката, начало Запада, начало смертного человечества тождественно началу техники и науки. Именно они, и мы видим это на примере атомной бомбы, кибернетики, психотронного, химического, биологического оружия, ставят человеческую историю между жизнью и смертью, бросают ее в риск выживания.

Воскликнут: как можно считать науку и технику символом запада и смерти? Разве не благодаря им побеждены болезни, холод и голод, жизнь становится комфортнее?. Да, говорят оптимисты, есть некие проблемы, с возможностью использовать технику во зло, но это случайно, мы сможем не допустить этого… Однако, для Хайдеггера принципиальна сама возможность конца. Раньше история не могла кончиться, а сейчас может. Поэтому наука и техника не нейтральное средство, они принципиальный фактор изменения судьбы истории, ее переломный момент, ибо с момента возникновения запада, появился и «восток», то есть «до западное», запад стал меркой всего предшествующего в истории, все стало видеться сквозь его призму, а значит неподлинно. Постепенно «восток» сам стал соответствовать тому образу, который создал ему запад, и это стало так же закатом, западом востока37…Собственно, никакого востока уже нет, постепенно Запад все больше и больше устанавливал свое господство и сейчас установил его над всей планетой, потому что у всей планеты теперь общая судьба.

Где и когда случился перелом хода истории?