Суверенитет духа

Он извлек урок из этих ошибок, в начале 30ых происходит так называемый «поворот», после которого Хайдеггер в течение 40 лет, до самой смерти ведет самый уединенный образ жизни. Внешних событий практически нет, зато есть напряженный духовный путь, результатом которого стали тома лекций, семинаров, интерпретаций, философских дневников. Именно они, а не «события биографии» составляют то, что нужно называть «жизнью». Кто–то, романтически настроенный, скажет: что может знать о жизни, о мире, о вселенной человек, который и «не жил полной жизнью», кто видел мир из своего угла, кто чах над книгами? В ответ на это хочется привести в пример двух непохожих современников: Жан-Жака Руссо и Джакомо Казанову. Первый так же был отшельником, капающимся в книгах и жившим перепиской нот. Второй был авантюристом, каких не знал мир. Он соблазнил сотни женщин, он общался с королями и прочей знатью, он вершил европейскую дипломатию, стрелялся на дуэлях, сбегал из тюрьм, затевал аферы с лотереями, философским камнем, масонами, играл в театре, писал стихи, изобретал технические новинки… Он, написал «Историю своей жизни» и фантастический роман «Икосамерон» ― творения, которые могли бы попасть в книгу рекордов Гиннеса, как самые «скучные и затянутые». Их давно не читают, а если и издают, то в сокращенных вариантах. Многочисленные книги Руссо заложили основы педагогики и антропологии, языкознания и культурологи, политики и этики. Руссо зачитывалась и зачитывается культурная элита человечества вот уже ни одно столетие, эти книги вдохновляли вождей Великой Французской и других революции, эти книги делали историю. Руссо, кроме того, стоял и у истоков романтизма ― движения обожествляющего «живую жизнь». Так в ком больше «жизни»? Есть все основания полагать, что феномен жизни и мышления Хайдеггера еще более серьезен, если уж речь идет о конце старой и начале новой истории….

О чем же хочет поведать человечеству мыслитель в своей последней книге? На первый взгляд, речь идет об обсуждении сугубо философской, далекой и вечной проблемы «Что зовется мышлением?». Люди привыкли «не грузить» себя такими вопросами, все равно их не удастся разрешить, пусть уже этим философы занимаются, всех остальных это напрямую не касается. Да и срочности никакой нет, тысячелетиями над этим думали, ничего страшного не случится, если усвоение человечеством содержания книги с таким названием произойдет еще через век–другой.

Рассуждение такого рода верно с точностью до наоборот. На самом деле, Хайдеггер писал книгу актуальную, считал, что написанное в ней прямо касается всех и каждого и главное, ее содержание ― есть критически важная, срочная весть, необходимая для спасения человечества от смерти.33

Надо вспомнить, что время написания книги (а точнее, произнесения лекций, которые стали потом основанием для книги) это 1951-52 года. Что это было за время? Если посмотреть на академическую философию, то для нее как будто ничего не произошло. В Англии продолжали обсуждать проблемы философии языка, в Америки ставили опыты психологи ― бихевиористы, мечтающие управлять человеком, во Франции возникла мода на победивший во второй мировой войне марксизм…

Но Хайдеггер верен завету, который когда-то почерпнул у Гуссерля: «Мышление должно отталкиваться от жизненных проблем, а не от теорий». В лучшем случае, только некоторые философы, которым не чуждо историческое измерение (как Адорно и Хоркхаймер) еще осмысляли итоги войны34. Хайдеггер же следит за пришедшей в мир новой реальностью. Наступила эпоха, которой никогда прежде не было на Земле. Несколько лет назад создана атомная бомба, началась гонка вооружений. Впервые за всю историю человечества возникла ситуация, когда человечество может уничтожить само себя, погибнуть и больше не возродиться! Как можно мимо этого пройти? Как можно было пропустить такой факт? Как можно об этом не думать? Ведь это уникальная ситуация, несравнимая ни с чем.

Действительно, раньше в течение тысячелетий было так, что возникали и гибли города и царства, народы и языки, культуры и религии. Но как таковые они принципиально не могли закончиться, ибо на место погибшего и побежденного приходил победитель, ибо если гибли цивилизации от чьей то руки, то значит, жила та разящая рука. История не смогла бы закончится, даже если бы кто-то захотел нарочно ее закончить, человечество было обречено на бессмертие. Теперь же ситуация принципиально иная, история в любой момент может кончиться, то есть будет так, что на место погибшего не придет никто, в ядерной войне нет победителя!