Читаем Суверенитет духа полностью

О религии, науке, социализме и постмодерне

Постмодерн ― это свобода от обязательств, свобода от семейных уз, долга и чести. Это философия американских профессоров-педерастов.


Вы ругаете постмодернизм, совершенно не понимая, о чем говорите. Для вас это просто синоним иной жизненной позиции. Так старики ругают «молодежь», просто потому, что она поет незнакомые песни. Провинциальные преподаватели философии сплошь анти-постмодернисты, но значит ли это, что они вообще представляют хоть какую-то позицию, всерьез могущую вступить в полемику с Деррида или Лиотаром ― корифеями постмодерна? В 20 веке дразнились «модернистами», в 19 веке дразнились «фармазонами» и «вольтерьянцами». Я не постмодернист, но я старюсь думать употреблять слова в соответствие с их смыслом. Среди монахов, особенно католиков было много педерастов. Но...

"все позволено" ― это впервые было сказано либертинистами во времена просвещения, когда и начался бунт против Бога и Церкви и традиционного общества. Кстати, тогда тоже было много педерастов. Потом про "все позволено" повторяли социалисты и отрицали "буржуазную мораль" эпохи Просвещения, а заодно и старую церковную. Среди социалистов и коммунистов тоже было много педерастов. А постмодернизм, кстати, антипросвещеническая идеология, а значит постмодернизм против " все позволено". Постмодерн скорее имеет лозунг " все ― нельзя" то есть куда не кинь всюду клин, все уже было, все уже освоено, все уже извращено, все придумано, все исчерпано.. Ничто новое невозможно. Даже педерастией никого не удивишь, тогда какой смысл и ей заниматься?

Вот ощущение постмодерниста.

Жалки попытки клерикалов были после эпохи просвещения пытаться вернуться к прежней жизни. Раз уж церковь проиграла науке весь мир, будучи в силе и славе, в расцвете могущества, и когда наука была слабой и молодой, то тем паче церковь проиграет, когда в зените славы и в силе ― наука. Так же жалки попытки вернуться из социализма обратно в капитализм, смешны и трагичны. Раз уж капитализм плавно во всех передовых странах перерос в социализм, то так тому и быть. Обратно можно вернуть, как Россию в 90ые, но все вернется. Вернуться же из новой эпохи постмодерна, обратно в модерновый социализм, а тем более в эпоху просвещения с ее рациональностью и позитивизмом ― дохлый номер. Постмодерн надо отрицать, если уж вы так хотите его отрицать, из будущего, а не из прошлого. То есть отрицать его надо не с позиций социализма, не с позиций науки и просвещения, и разума, и уже тем более не с позиции Церкви. Если уж они все вместе, будучи в силе и славе проиграли историческую битву постмодерну, то тем паче они проиграют ее и сейчас, когда постмодерн захватил мир. Да, возможны рецидивы реакции, возможен где-то когда-то выигрыш науки, или клерикализма, или социализма. Но постмодерн возьмет свое. Но и он не вечен. ОН так же уступит место чему-то иному. Пророки этого ИНОГО есть, возможно, уже сейчас.


Области применения науки и религии разные. Они не соревнуются, а дополняют друг друга


Вы о чем? О каких то непротиворечивых теориях в которых все мирно друг с другом уживается? А я о истории. Вы не знаете, что католическая церковь сжигала ученых и запрещала книги? Вы не знаете как просвещенческие революционеры взрывали храмы? Вот тебе и разные области применения…

естественно, что когда церковь и наука ВМЕСТЕ стали прошлым, острота их полемики утратилась, они сдружились, и тут-то и появились теории о их взаимодополнительности. Теперь, когда и социализм стал прошлым, то он присоединился к этой сладкой парочке и они у же втроем противостоят постмодерну. Когда постмодерн станет прошлым, вы удивитесь и увидите, как религия, наука, социализм и постмодерн вместе (как прекрасно дополняющие друг друга и работающие в разных областях) будут противостоять чему-то новому. Социализм совершенно естественно наследовал капитализму. Почитайте «Манифест» Маркса, там это очень хорошо доказывается. Сейчас во всех развитых странах один сплошной социализм. Не надо говорить, что социализм это был какой-то отдельный вывих отдельной страны. Что у России была болезнь. Если у вас ребенок в десять лет был метр ростом, а в 20 лет стал два метра, вы же его в больницу не повезете. Так и с социализмом, не надо было его лечить и насильно загонять страну в прошлое. Всегда надо двигаться в будущее!


Перейти на страницу:

Похожие книги

1968 (май 2008)
1968 (май 2008)

Содержание:НАСУЩНОЕ Драмы Лирика Анекдоты БЫЛОЕ Революция номер девять С места событий Ефим Зозуля - Сатириконцы Небесный ювелир ДУМЫ Мария Пахмутова, Василий Жарков - Год смерти Гагарина Михаил Харитонов - Не досталось им даже по пуле Борис Кагарлицкий - Два мира в зеркале 1968 года Дмитрий Ольшанский - Движуха Мариэтта Чудакова - Русским языком вам говорят! (Часть четвертая) ОБРАЗЫ Евгения Пищикова - Мы проиграли, сестра! Дмитрий Быков - Четыре урока оттепели Дмитрий Данилов - Кришна на окраине Аркадий Ипполитов - Гимн Свободе, ведущей народ ЛИЦА Олег Кашин - Хроника утекших событий ГРАЖДАНСТВО Евгения Долгинова - Гибель гидролиза Павел Пряников - В песок и опилки ВОИНСТВО Александр Храмчихин - Вторая индокитайская ХУДОЖЕСТВО Денис Горелов - Сползает по крыше старик Козлодоев Максим Семеляк - Лео, мой Лео ПАЛОМНИЧЕСТВО Карен Газарян - Где утомленному есть буйству уголок

авторов Коллектив , Журнал «Русская жизнь»

Публицистика / Документальное
Дальний остров
Дальний остров

Джонатан Франзен — популярный американский писатель, автор многочисленных книг и эссе. Его роман «Поправки» (2001) имел невероятный успех и завоевал национальную литературную премию «National Book Award» и награду «James Tait Black Memorial Prize». В 2002 году Франзен номинировался на Пулитцеровскую премию. Второй бестселлер Франзена «Свобода» (2011) критики почти единогласно провозгласили первым большим романом XXI века, достойным ответом литературы на вызов 11 сентября и возвращением надежды на то, что жанр романа не умер. Значительное место в творчестве писателя занимают также эссе и мемуары. В книге «Дальний остров» представлены очерки, опубликованные Франзеном в период 2002–2011 гг. Эти тексты — своего рода апология чтения, размышления автора о месте литературы среди ценностей современного общества, а также яркие воспоминания детства и юности.

Джонатан Франзен

Публицистика / Критика / Документальное