Свадьба на крови

– Ладно, если вы намерены отрицать произошедшее между вами и Персильванцевым, то я вызову в управление Елизавету Максимову. Если Максимова подтвердит факт вашего домогательства по отношению к ней, то это будет означать, что вы, именно вы, являетесь носителем ложных показаний, поскольку отрицаете очевидное. Кроме того, ваши слова о том, что заявление Вероники Краснопольской является ложью, могут быть расценены как попытка избежать ответственности любой ценой, вплоть до запугивания потерпевшего и свидетелей. И, наконец, вам может быть также вменено намеренное запутывание следствия. Поэтому не исключено, что, исходя их вышесказанного, суд может принять решение о заключении вас под стражу.

Адвокат Таратутин заметно разволновался. Он переменил позу, закинув одну ногу на другую, и поспешил взять под защиту семейного доктора Краснопольских:

– Я протестую, – обратился адвокат к Кирьянову, – вы оказываете давление на Василия Михайловича Решетникова с целью его запугать. К чему это упоминание о заключении под стражу? А вам, Василий Михайлович, нет никакой необходимости отрицать тот факт, что Владислав Николаевич Персильванцев выразил в отношении вас враждебные намерения. Советую вам согласиться с этим.

– Да-да, конечно – Решетников закивал, как китайский болванчик. – Я понял, спасибо. Да, – обратился доктор непосредственно к Кирьянову, – мне, в общем-то, нечего скрывать, мой защитник прав. Действительно, Персильванцев вел себя очень агрессивно, причем он даже не пытался скрывать свою неприязнь ко мне. А дело было так. Эта Елизавета по моей просьбе принесла мне кофе, однако, поставив поднос на столик, она не ушла, как требовал того этикет, а осталась в комнате и стала вызывающе смотреть на меня. Следует отметить, что я знаю эту горничную как особу легкого поведения, ведь я много раз бывал в доме Краснопольских. И вот и в этот раз она сама пыталась заигрывать со мной, надеясь на секс. Когда же ее действия стали особенно неприличными – не буду говорить, что пыталась сделать эта развратная женщина, – я был вынужден оттолкнуть ее от себя. Тогда она совсем взбесилась и начала материться, как портовый грузчик, тем самым оскорбляя меня. – Решетников «толкнул» свою обличительную речь на едином дыхании.

Когда доктор остановился, адвокат спросил:

– Вы были в гостиной вдвоем? Только вы, Василий Михайлович и эта горничная? Может быть, в это время там был кто-то еще?

– Не было там больше никого! Мы были с ней только вдвоем! – отрезал доктор.

– Вот видите! – Таратутин с победным видом обратился к Кирьянову, – какова же цена заявлению Вероники Краснопольской, если она злостно оклеветала моего подзащитного? Какие же могут быть доказательства того факта, что Василий Михайлович предлагал вступить с ним в интимную связь, если Краснопольской, да и всех остальных не было в комнате в этот момент, когда горничная – девушка легкого поведения так нагло приставала к моему подзащитному? А что касается самой это горничной, этой сексуально озабоченной особы, то она, конечно же, подтвердит все. Она подтвердит абсолютно все, что Краснопольская написала в своем заявлении. Мало того, она еще и будет строить из себя невинную! Не следует забывать, что горничная, как и вся остальная обслуга, полностью зависима от Краснопольских, от своих хозяев. Так что же было дальше, Василий Михайлович? – Таратутин обратился к своему подзащитному.

– Ну, что было? Как только горничная прекратила свой поток матерщины, в комнате тут же оказался этот Персильванцев. И как ему только удалось ворваться к нам так быстро? Не удивлюсь, если он просто стоял за дверью. Поэтому я рискну предположить, что все это – и наглое домогательство этой распущенной женщины, и то, что последовало за ним со стороны Персильванцева – все это не что иное, как мастерски подготовленная постановка! А ее цель – элементарное вымогательство у меня энной суммы! Разумеется, под предлогом того, что я планировал обесчестить женщину.

Я слушала Василия Решетникова и Таратутина, и у меня сложилось впечатление, что постановку тут разыграла эта парочка: адвокат и его подзащитный. Думаю, что Владимир был такого же мнения.

– Постойте-ка, а кто вымогал у вас энную сумму, как вы изволили выразиться только что? – спросил Владимир. – Что-то я так и не понял из вашей вдохновенной речи, кто же это был. Развратная горничная или агрессивный Персильванцев?

В голосе Владимира звучала неприкрытая ирония, и только глухой ее бы не заметил.

Василий Решетников на пару секунд задумался, но потом, видимо, придумав ответ, сказал:

– Ну, вообще-то, на эту тему заговорил Персильванцев. Он буквально заорал, что мне придется очень дорого за это заплатить, вот. Правда, я не понял, за что я-то должен платить. За то, что отказался удовлетворить распущенную бабу, когда ей приспичило? Но как бы то ни было, а вот эти его слова о дорогой плате я лично расцениваю и как личное оскорбление, и как требование денег.