Свержение ига

Апрель выдался мокрый, тёплые ветры не успели высушить землю, и у перевоза, где толкались тысячи ног, стояло жидкое месиво. По ночам оно ещё застывало, а утром с началом движения быстро распускалось вновь. Правый, южный берег Оки был забит увязшими повозками — у исхудавших за зиму низкорослых степных лошадей недоставало сил, чтобы дотащить их до уреза воды. Над перевозом стоял неумолчный крик людей и животных. В одном месте, чуть в стороне от главного съезда, он был особенно сильным: в грязи прочно засел цыганский табор. Горластое племя яростно топтало холодную грязь, безуспешно пытаясь помочь измученным лошадям. Но всем было мало дела до бедняг: едущие торопились перевезтись со светом, с тем чтобы не остаться на ночь на неухоженном месте, а перевозчики сами не успевали разгибать спины, с лихвой отрабатывая на долгое зимнее лежанье. Артельный Аким не давал им никакой передышки, сразу же направляя очередника в освободившуюся лодку. До ночи оставалось совсем немного времени, когда к нему подскочил запыхавшийся парнишка:

   — Дядь, а дядь, тама новый караван на подходе, вроде посольский.

Аким встрепенулся: такой выгодный перевоз нельзя упускать, и он поспешил навстречу.

Московское посольство возвращалось из Крымского ханства. До окончания долгого пути оставалось всего несколько дней, и у людей был радостный настрой. Видя, что светлого дня остаётся мало, возглавлявший посольство Василий Верейский решил поначалу устроить ночлег на правом берегу и перевезтись поутру. Но посольские стали роптать: не можно-де нам на басурманском берегу оставаться, когда наш рядышком, дозволь, князь, к родной землице нынче же припасть. И подошедший артельный староста поддержал:

   — Коли подмогаете моим ребятам, нынче же и перевезёмся.

Только стали готовиться, снова парнишка дёргает Акима за полу намокшего кафтана:

   — Дядь, а дядь, ещё один караван, и опять посольский.

Вслед за ним прискакал татарский всадник:

   — Слышь, бачка, лодка давай, ехать нада.

Отмахнулся Аким:

   — Нынче уже не можно, завтра с утра.

Татарин заругался, плетью замахал:

   — Мы — царский посол, нам путь всегда чистый.

Такие споры на перевозе обычны, влезать в них старосте не было никакого резона, и Аким указал на москвичей:

   — Они тож послы, договаривайтесь промеж собой.

Татарин к ним, кто-то сразу же сунул кукиш ему под нос:

   — Нюхни и послу своему передай!

А коня так огрели, что тот прыснул как ошпаренный и унёс обозлённого седока. От нового посольского каравана сразу же прискакали всадники. Они были злы и решительны, но и москвичи уступать не собирались. Изрядно вышло им истомы на чужой земле, и здесь, у родного порога, с радостью посчитались бы они с басурманами. Обе стороны стояли друг против друга, держась за сабли. Перевозчики, не обращая внимания на остальных, сгрудили свои лодки у водного уреза и лениво перекидывались словами:

   — Эк буравят друг дружку, щас бодаться учнут.

   — Татарцы-то пошустрее будут.

   — Ничаво, у наших лбы покрепче, вишь рожи какие сытые.

   — Дык посольские, известно...

Василий собирался было уже грузиться на первую лодку, однако счёл нужным вмешаться. Поднялся на берег и грозно сказал татарам:

   — Я — посол московского государя, почто разбой творите и имя своего хана позорите?

От них отделился пожилой татарин в пышном лисьем малахае, лицо которого показалось Матвею знакомым по прежнему пребыванию в Орде.

   — Я — Аппак, подручный большого посла. Мы спешно едем в Москву с царским словом. Вели своим людям освободить дорогу.

Василий зло рассмеялся:

   — Не привычны мы к таким уступам. Придётся твоей мурзе грязь за нами месить!

   — Аппак потянулся к сабле, Василий тоже. Неминуемой драке помешал невесть откуда выскочивший Матвей. Он вклинился между ними и быстро заговорил:

   — Посольским людям не пристало горячиться. Государи посылают нас для мира, но не для боя. Договоримся... — потом отвёл Василия в сторону и сказал: — Ты, князь, иди к реке и начинай перевоз. Нечего тебе свой посольский чин о всякий сброд марать, мы уж тут сами разберёмся.

Вернувшись к Аппаку, он поинтересовался:

   — И что за спешное дело ведёт вас в Москву?

Тот презрительно усмехнулся:

   — Мы скажем об этом вашему Ивану.

   — А ты скажи мне, если хочешь, чтобы уступили дорогу. У нас тоже дела немалые — от крымского хана идём. Взвесим важность наших дел, и, если найдётся, что ваше важнее, начнёте перевоз первыми.

Аппак напыжился:

   — Дело нашего хана всегда важнее, ибо он ваш господин.

   — Здесь другие законы. Сколько вам нужно лодок?

Аппак задумался.

   — Десять, — сказал он не очень уверенно.

   — А нам двадцать. Если не договоримся, все вы тут с важным своим делом и останетесь.

Аппак оглядел грозное московское воинство — их, пожалуй, действительно многовато.

   — Ну ладно, — он наклонился к Матвею, — скажу тебе, всё равно раньше нас в Москву не попадёте. Мы ханскую басму везём. Вызывает наш хан князя Ивана к себе в Орду с ясаком за многие годы. Большой будет ясак, для сбора нужно много времени. Если не поспешим, как Иван поспеет к сроку?