Священная земля

“Помочь вам, джентльмены?” - спросил горшечник. Это был мужчина лет пятидесяти, лысеющий, с тем, что осталось от его волос и бороды, совершенно седой. За исключением бороды, он выглядел как более старая версия Аристидаса.

Чтобы быть уверенным, Менедем спросил: “Ты Аристайон, сын Аристея?”

“Это я”, - ответил мужчина. “Боюсь, однако, что у тебя передо мной преимущество, лучший, потому что я не знаю ни тебя, ни твоего друга”. Менедем и Соклей представились. Измученное работой лицо Аристейона просветлело. “О, конечно! Капитан Аристейда и тойхаркхос! Клянусь богами, мой мальчик рассказывает мне еще истории о вас двоих и ваших деяниях! Я не знал, что Афродита    вернулась домой в этом году, потому что ты победил его здесь ”.

Менедем поморщился. Это было еще труднее, чем он опасался. Он сказал: “Боюсь, именно поэтому мы пришли сейчас, благороднейший”. Соклей опустил голову.

“Я не понимаю”, - сказал Аристейон. Но затем, внезапно, его глаза наполнились страхом. Он вздрогнул, как будто Менедем пригрозил ему оружием. “Или ты собираешься сказать мне, что с Аристидасом что-то случилось?”

“Мне жаль”, - сказал Менедем несчастным голосом. “Он был убит грабителями в Иудее. Мой двоюродный брат был с ним, когда это случилось. Он расскажет тебе больше”.

Соклей рассказал историю борьбы с иудейскими бандитами. В интересах отца Аристидаса он немного изменил это, сказав, что моряк получил удар копьем в грудь, а не в живот, и умер сразу: “Я уверен, что он не почувствовал боли”. Он ни словом не обмолвился о том, чтобы перерезать Аристидасу горло, но закончил: “Мы все очень скучаем по нему, как из-за его острого зрения - он был тем человеком, который заметил бандитов, преследующих нас, - так и из-за того, каким прекрасным человеком он был. Я всем сердцем желаю, чтобы все могло быть иначе. Он храбро сражался, и его ранили на фронте ”. Это, несомненно, было правдой.

Аристейон слушал, не говоря ни слова. Он пару раз моргнул. Он слышал, что сказал Соклей, но пока это ничего не значило. Менедем положил на прилавок кожаный мешок. “Вот его плата, господин, за все путешествие, которое он предпринял с нами. Я знаю, это никогда не заменит Аристидаса, но это то, что мы можем сделать”.

Как человек, все еще наполовину погруженный в сон, Аристейон вскинул голову. “Нет, это неправильно”, - сказал он. “Вы должны забрать все серебро, которое он уже вытянул, иначе вы несправедливо лишаете себя этого”.

“Не беспокойся об этом”, - сказал Менедем. “Во-первых, он взял очень мало - как ты знаешь, он берег свое серебро. И, во-вторых, это меньшее, что мы можем сделать, чтобы показать, что мы думали о вашем сыне ”.

“Когда он умер, у всех на ”Афродите" было разбито сердце", - добавил Соклей, и это тоже было не чем иным, как правдой.

Когда он умер. Аристейон, наконец, казалось, не только услышал, но и поверил. Он издал тихий стон, затем полез под прилавок и достал нож. Кряхтя от усилий и боли, он воспользовался им, чтобы выторговать траурную прядь. Седые волосы лежали на прилавке. Менедем взял нож и добавил прядь своих волос. Соклей сделал то же самое; локон, который он отрезал в лудайе, снова начал отрастать. Он без колебаний пожертвовал другим.

“Он был моим единственным мальчиком, который выжил”, - сказал Аристейон далеким голосом. “У меня было еще двое, но они оба умерли молодыми. Я надеялся, что он займет это место после меня. Может быть, в конце концов у него и получилось бы, но он всегда хотел выйти в море. Что мне теперь делать? Клянусь богами, о лучшие, что мне теперь делать?”

У Менедема не было ответа на это. Он посмотрел на Соклея. Его двоюродный брат стоял, закусив губу, едва сдерживая слезы. Очевидно, у него тоже не было ответа. На некоторые вопросы не было ответов.

“Я оплакивал своего отца”, - сказал Аристейон. “Это было тяжело, но это часть естественного порядка вещей, когда сын оплакивает отца. Когда отцу приходится оплакивать сына, хотя… Знаешь, я бы предпочел умереть сам ”. Солнце отражалось от слез, скатывающихся по его щекам.

“Мне жаль”, - прошептал Менедем, и Соклей опустил голову. Нет, на некоторые вопросы вообще не было ответов.

“Благодарю вас, джентльмены, за то, что принесли мне новости”, - сказал Аристейон с изможденным достоинством. “Не выпьете ли вы со мной вина?”

“Конечно”, - сказал Менедем, который ничего так не хотел, как убраться восвояси. Соклей снова молча опустил голову. Если уж на то пошло, он, вероятно, хотел сбежать даже больше, чем Менедем. Но это было частью того, что нужно было сделать.

“Тогда подожди”, - сказал Аристейон и нырнул обратно в ту часть здания, где он жил. Мгновение спустя он вышел с подносом, на котором стояли вода, вино, миска для смешивания и три кубка. Должно быть, он сам изготовил чашу и кубки, потому что они были очень похожи на горшки, которые он продавал. Смешав вино, он налил Менедему и Соклею, затем совершил небольшое возлияние на землю у своих ног. Два двоюродных брата подражали ему. Аристаон поднял свой кубок. “Для Аристидаса”, - сказал он.

“Для Аристидаса”, - эхом повторил Менедем.