Святитель Тихон. Патриарх Московский и всея России

После этого заседания ни у кого не осталось ни малейшего сомнения, что ни Красницкий ни о каком «покаянии», ни Тучков ни о какой легализации Патриаршего Управления, а тем более в полном составе его обоих установленных Собором 1918 года, органов вовсе не помышляют, а помышляют лишь скомпрометировать Патриарха и Патриаршее Управление в глазах церковного народа патриаршей Церкви. Патриаршее Управление тогда окончательно пришло к решению, что переговоры с Тучковым и Красницким по этому делу нужно прекратить, и в этом смысле оно представило Патриарху свое решение. Патриарх согласился, но из предосторожности, ввиду возможных репрессий со стороны Тучкова, некоторое время медлил, пока не явился в Москву митрополит Кирилл и окончательно не убедил Патриарха формально объявить о прекращении всяких переговоров с Красницким, что Патриарх и сделал упомянутой протопресвитером Польским резолюцией. Что же касается Св. Синода, то, вопреки категорическому здесь же утверждению о. Польского, ни тогда, ни после, до самой своей смерти, Патриарх Св. Синода не закрывал, и он в том же составе существовал и после смерти Патриарха при местоблюстителе митрополите Петре.

Таким образом, и эта провокационная затея Тучкова с «покаянием» Красницкого потерпела полную неудачу, как и с «новым стилем». Но он решил поправить дело такой же дерзкой выходкой, как и в деле с «новым стилем». Тогда он самовольно напечатал уже отмененное патриаршее послание и расклеил его по всей Москве, а теперь он самовольно напечатал текст никогда не входившего в силу «проекта» в советских газетах, не оговорив, что это только несостоявшийся проект, а вовсе не действительность. Неудивительно, что большинство читателей, кроме хорошо знавших истинное положение дела московских церковников, приняли, хотя с удивлением, все сообщение за «чистую монету». Но желанного Тучковым эффекта – возмущения против Патриаршего Управления – в церковном народе не получилось, потому что все серьезные люди спешили справиться у своего духовенства, а то у своего епископа и, осведомившись, что ни духовенство, ни епископ о такой новой структуре Патриаршего Управления ничего не знают, успокаивались на заключении, что все напечатанное – очередная ложь советских газет.

Не обошлось, однако же, дело и без очень серьезной репрессии со стороны Тучкова. Из выступления председателя Епархиального Совета о. Виноградова на заседании Синода он заключил, что оппозиция против принятия Красницкого в состав Патриаршего Управления гнездилась именно в Епархиальном Совете и что последний является очень серьезным фактором, препятствующим осуществлению его разрушительных планов и предложений. Поэтому он после ликвидации у Патриарха дела Красницкого потребовал от Патриарха в ультимативной форме немедленного закрытия Московского Епархиального Совета как нелегально существующего, а в то же время оказывающего «вредное для нас» (большевиков), как он выразился, влияние и на Патриарха, и на митрополита Петра. Патриарху пришлось уступить, т. к. в противном случае все члены Епарх. Совета все равно немедленно были бы арестованы и отправлены в концентрационные лагеря.

«Завещательное Послание»

На последние часы жизни и деятельности Святейшего Патриарха Тихона падает темная и скорбная тень от напечатанного в советских газетах через неделю после его кончины документа с наименованием «Завещательное послание патриарха Тихона», помеченное днем его кончины – 7 апреля 1925 года.

В этом документе Патриарх делает новый и на этот раз уже крайний шаг на пути примирения с советской властью: если в «покаянном обращении» к Верховному трибуналу при своем освобождении из заключения в 1923 году он объявил, что отныне он уже «не враг советской власти», то теперь всем содержанием «послания» он объявляет себя уже положительно другом и сторонником этой власти и призывает быть такими же друзьями и сторонниками советской власти и всех архипастырей, пастырей и пасомых Русской Церкви в пределах Советского Союза, убеждая их подчиняться этой власти «не за страх, а за совесть» и угрожая в противном случае архипастырям и пастырям устранением «в каноническом порядке от управления и преданием церковному суду». Если Святейший Патриарх решительно отказывал советской власти в ее постоянном, настойчивом требовании предпринять какие-либо репрессивные меры против заграничных русских иерархов и духовенства, а тем более с возмущением отвергал всякую мысль о заочном осуждении их церковным судом и был настолько тверд в этом своем настроении, что его ни в малейшей степени не прельщало обещание дарования за это легализации патриаршей Церкви и Патриаршего Управления, то теперь в этом «послании» Патриарх объявляет заграничных иерархов «чуждыми» себе, осуждает их деятельность как вредную, призывает их прекратить ее и даже вернуться на родину, угрожая заочным расследованием их деятельности и заочным осуждением церковным судом.