Святитель Тихон. Патриарх Московский и всея России

По напечатании «послания» в официальном советском органе «Известия» митрополит Петр на обращаемые к нему недоуменные вопросы не только никогда не отрицал подлинности патриаршего послания, но положительно это утверждал, отвечая, что послание он «сам лично получил из рук Патриарха» и сам лично, с согласия остальных двух членов Патриаршего Синода (митрополитов Тихона Уральского и Серафима Тверского) направил в редакцию «Известий» для напечатания, конечно, с ведома и разрешения начальника церковного отдела ГПУ Тучкова. Оба члена Синода подтверждали это заявление. Но это заявление митрополита Петра и двух других митрополитов требовало непременного объяснения: почему же они не опубликовали это послание Патриарха вместе с опубликованием завещательного распоряжения Патриарха о местоблюстительстве, а главное, почему они не опубликовали это послание на состоявшемся в день погребения Патриарха вечером грандиозном совещании около 60 епископов, участвовавших в погребении Патриарха и собравшихся для соборного утверждения завещательного распоряжения Патриарха о местоблюстительстве?! Ведь в «послании» даются от имени Патриарха чрезвычайно важные директивы, именно всей русской иерархии, и где, как не на этом чрезвычайном собрании почти всего наличного епископата патриаршей Церкви, было для митрополита Петра и Синода самое подходящее место ознакомить епископат с этими директивами и получить, в свою очередь, от епископата указания о порядке выполнения этих директив? Между тем митрополит Петр и Синод совершенно умолчали на этом совещании о существовании столь важного и касающегося всей иерархии документа и только после совещания объявили о его существовании и притом таким необычайным путем – напечатанием в «Известиях». От разъяснения этого недоумения все три митрополита под разными предлогами уклонялись, да и редко кто решался ставить такой неделикатный вопрос митрополиту Петру, догадываясь, что здесь так или иначе замешано ГПУ, о закулисных действиях которого сообщать что-либо со стороны митрополитов было бы делом крайне опасным. Но лет через пять после смерти Патриарха, когда митрполит Петр давно был в далекой ссылке, в период управления уже митрополита Сергия, в Москву, в Патриархию, явился из-за границы чрезвычайно важный гость, на вопросы которого не дать ответа уже было нельзя. То был высокопочтенный митрополит Литовский Елевферий. С разрешения советской власти он пробыл в гостях в Патриархии целую неделю (больше недели сов. власть решительно не дозволила). Свои впечатления митрполит Елевферий изложил в небольшой книжке (в двух частях) под заглавием «Неделя в Патриархии». Книга эта поражает той наивной, почти детской доверчивостью, с какой заграничный иерарх, незнакомый с условиями советской жизни и психологией подсоветских церковных деятелей, и к тому же человек чистой и открытой души, взирал на искусственно, специально для показа ему, созданные фикции свободной жизни и свободного Церковного Управления. Ему и на мысль не приходит, чтобы так гостеприимно принимающие его члены Синода, русские иерархи, могли почему-либо на его вопросы об условиях и обстоятельствах церковной и их личной жизни давать ответы не те, которые они хотели бы ему дать, а те, которые угодны ГПУ (агенты которого, как они хорошо знали, в той или другой форме, непременны всюду и везде в Патриархии). И вот, не подозревая всей крайней щепетильности своего вопроса, митрополит Елевферий просит у членов Синода объяснить ему происхождение послания 7 апреля 1925 года и, конечно, причину его столь позднего появления. Ему отвечает митрополит Серафим (Александров), как единственный оставшийся член Синода того состава, который был в момент смерти Патриарха. Он сообщает митрополиту Елевферию приблизительно следующее: митрополит Петр при своем последнем посещении Патриарха получил от него два запечатанных пакета, из которых в одном, как оказалось, находилось завещательное распоряжение о местоблюстительстве, а в другом – это самое «послание». Возвратившись домой, митрополит Петр вскрыл один из этих пакетов, как раз именно тот, в котором находилось завещательное распоряжение о местоблюстительстве, а другой пакет, в котором находилось «послание», случайно в этот момент не вскрыл, а затем, вследствие многоразличных хлопот, обрушившихся на него в связи с неожиданной смертью Патриарха и его погребением, и вовсе забыл о нем, а вспомнил уже только через несколько дней после погребения, освободившись от связанных с ним трудов и забот. И только теперь, вскрыв пакет и найдя неожиданную находку – патриаршее «послание», и притом чрезвычайной и церковной, и политической важности, немедленно предъявил его в ГПУ Тучкову, а тот предложил митрополиту Петру это «послание» немедленно отправить в редакцию «Известий», что митрополит Петр, после совещания с другими членами Синода и с их согласия, и сделал». Митрополит Елевферий отнесся к этому повествованию с полным доверием и вполне им удовлетворился. Но достаточно было с его стороны только немного критического подхода, чтобы почувствовать крайнюю неправдоподобность этого повествования.