Святое дело

— По-ве-се-лимся лучше, — нараспев предложил Зеболов. Пора было обедать.

К Седьмому ноября гвардия Ковпака вышла к Днепру и с боем овладела городом Лоевом. В редком лесу на правом берегу Днепра состоялся митинг, посвященный 25-й годовщине Октября. Зачитали приветствие Главнокомандующего партизанским движением.

Шел мокрый снег. Под ногами пружинила листьями земля. Петр стоял, накрывшись плащ-палаткой, и с грустью думал о предстоящей разлуке с ковпаковцами, с верными друзьями, которых он уже не забудет во всю свою жизнь.

Получен приказ из Москвы: Кузяев с радистом должны остаться в Гомельской области и действовать при отряде «Большевик».

Здесь, в белорусских лесах и топях, больше года, пока не придет Советская Армия, Петр Кузяев будет делать свое трудное и опасное дело.

«СИРЕНЬ 316»

Рейд партизанских соединений Ковпака и Сабурова по Белоруссии активизировал действия народных мстителей, объединил малочисленные разрозненные группы в отряды, полки, бригады.

Встревоженное и озлобленное партизанскими налетами, немецкое командование начало подтягивать карательные отряды, блокировать леса, обстреливать артиллерией и минометами, бомбить с воздуха, жечь в округе села.

Бригада «Большевик», недавно организованная, слабо вооруженная, не могла принять открытый бой. Было решено выйти из-под готовящегося удара и рейдировать в Пинские болота.

Бригада дислоцировалась южнее Речицы в районе сел Новый и Старый Барсук. Выход из леса пролегал между населенными пунктами, в одном из которых располагался сильный гарнизон гитлеровцев, в другом — подразделения чехов. С чехами удалось сговориться. Они обещали, если не обнаружат немцы, пропустить партизан, не сделав ни единого выстрела.

Накануне намеченной немцами операции по уничтожению, в декабрьскую ночь, отряды «Большевика» на санях выскользнули из смертельного кольца. Чехи свое обещание выполнили: сделали вид, что ничего не заметили.

Ведя мелкие бои, бригада через неделю достигла партизанского края в Пинских болотах.

Новый 1943 год Петр Кузяев встретил на партизанском марше.

Потянулись дни вынужденного безделья. Безделья в понимании разведчика. Наконец, поступил приказ перебраться к Гомелю, форсировать Днепр, пока не тронулся лед.

В начале марта с небольшим подразделением партизан и группой подрывников Александра Титова, бывшего артиста Гомельского русского драматического театра, Петр Кузяев и радист Толя Ванявкин отправились в путь.

В дороге Петра свалила малярия: температура под сорок, частое забытье. Страшное это дело — тяжело болеть во время перехода в тылу врага…

На рассвете маленький отряд напоролся на засаду. Сани, на которых лежал Петр, остановились на холме под вражескими пулями. Возница был убит. Партизаны отошли в лес. Комиссар Виктор Павлович Половинка ползком добрался до саней и отвел их с вершины назад, в мертвую зону.

Уже за Днепром врач Лютик каким-то чудом раздобыл хинин, и Петр возвратился в строй.

Они обосновались в лесу на правом берегу Днепра, неподалеку от устья Березины. Отсюда до Речицы — главного объекта разведки Кузяева — было всего километров двадцать пять, до Гомеля, если считать по прямой, — около ста.

Каждую ночь Анатолий Ванявкин настраивался на заветную волну, и в эфир уходили ценные сведения и важные сообщения с зашифрованным обратным адресом «Сирень 316». Под этим именем значился Петр Иванович Кузяев.

Разведчик и для своих — тайна.

Петр хранил в памяти десятки фамилий, имен, кличек, адресов, точные координаты и приметы тайников. Но самого Петра в лицо знали всего несколько человек, главным образом связные.

Юная Анечка, нежная, хрупкая, пробиралась в Гомель, почти полностью разрушенный гитлеровцами. Гомель интересовал Кузяева как крупный узел железных и шоссейных дорог.

Железнодорожная обходчица Лена жила с матерью на разъезде под Речицей, наблюдала за движением вражеских эшелонов. На беду, Лене занесли на временное хранение листовки и несколько ящиков взрывчатки. Этого, конечно, не следовало делать. Лена должна была оставаться вне всяких подозрений. Сведения, которые она добывала, стоили нескольких диверсий. И стряслась беда. Полиция устроила внезапный обыск. Старушку-мать тут же расстреляли. Лена находилась в отряде. Это ее и спасло.

Верным помощником Кузяева стала двадцатилетняя реченская комсомолка Валя Блескина.

Она отличалась исключительной серьезностью и самоотверженностью. Ее выдержке и находчивости можно было завидовать. Не раз ускользала она от врага.

Внимательно выслушав очередное задание, Валя кротко говорила: «Хорошо, Петр Иванович». И Кузяев знал: все будет сделано хорошо. Валя исчезала на несколько дней и, возвратившись, приносила исчерпывающие ответы.

Потребовалось выяснить место передислокации гитлеровского полка, стоявшего под Речицей. Валя пошла по следам немецких гусениц и ребристых шин.