Святой преподобный Серафим Вырицкий и Русская Голгофа

Благочестивейшая Государыня Императрица и Ее Августейшие Дочери, работая в царскосельских лазаретах, с необычайным состраданием относились к раненым воинам. Так же, терпеливо и безропотно, с присущими ему смирением и любовью, нес свои многотрудные послушания и отец Алексий. Императрица и Великие Княжны почитали искреннее душевное усердие отца Алексия. Во славу Божию трудились все они рука об руку. За годы испытаний возникла и укрепилась их трепетная духовная дружба…

Отец Алексий стал свидетелем начала крестного мученического пути Царской Семьи во время ее пребывания в Царском Селе, после ареста. Он видел, с какой кротостью и смирением переносили Царственные Мученики все унижения от взбесившейся, разнузданной солдатни. До конца дней своих хранил отец Алексий воспоминания об Августейшей Семье.

С 1922 года отец Алексий Кибардин, возведенный в сан протоиерея будущим священномучеником митрополитом Вениамином, стал настоятелем собора. Его проникновенное служение и светлые проповеди привлекали многих истинно верующих людей не только из Царского Села, но и из Петрограда. С наиболее верными своими духовными чадами батюшка постоянно служил панихиды по невинно убиенной Царской Семье.

В 1927 году, после выхода в свет Декларации митрополита Сергия, положение протоиерея Алексия весьма осложнилось. Благоговейное почитание светлой памяти Царской Семьи было неотъемлемой частью его существования. Поминать богоборческие власти и молиться об их благоденствии, да еще под сводами Государева собора для отца Алексия было равносильно предательству Иуды. Это было выше его сил. Без раздумий вступил он в ряды сторонников митрополита Иосифа (Петровых). Совесть пастыря была чиста перед Господом.

Лишь в конце 1930 года богоборцы устранили неугодного им священнослужителя. «Тройка» вынесла, довольно «мягкий» по тем временам, приговор – пять лет лагеря строгого режима. По милости Божией, отцу Алексию удалось освободиться на год ранее срока и далее отбывать ссылку на Крайнем Севере – в Мурманске и Мончегорске.

В июле 1941 года батюшка вернулся в Царское Село, которое вскоре заняли немцы. Матушка Фаина страдала тяжелым онкологическим заболеванием, поэтому отец Алексий не смог эвакуироваться и остался на оккупированой территории. В начале 1942 года им удалось перебраться вглубь области, на погост Козья Гора, где батюшка стал служить в храме Покрова Пресвятой Богородицы. Окормлял он и ряд соседних деревень – Пенино, Старополье и других, входивших в юрисдикцию Православной Псковской Духовной Миссии.

При этом, в течение двух лет, отец Алексий постоянно оказывал серьезную помощь партизанам деньгами и продуктами. В разговорах с немецкой администрацией он категорически отрицал эту связь.

В начале 1944 года Осьминский район освободили советские войска, и батюшка подал прошение о принятии в состав клира Ленинградской епархии. После принесения покаяния, в августе 1945 года, он был воссоединен с Московской Патриархией в сущем сане протоиерея.

В это время у супруги отца Алексия резко ухудшилось здоровье, и он подал прошение о переводе на приход, расположенный поближе к городу, в связи с необходимостью постоянного врачебного наблюдения за здоровьем матушки. Митрополит Григорий (Чуков) благосклонно отнесся к рассмотрению вопроса и назначил протоиерея Алексия Кибардина на место настоятеля вырицкого Казанского храма [203].

В первые же дни своего служения в Вырице отец Алексий посетил преподобного Серафима. Пастыри стали взаимно окормлять друг друга. Отец Алексий регулярно навещал старца и они вели долгие духовные беседы. Около трех с половиной лет продолжалась их духовная дружба и братская любовь – до последнего дня жизни отца Серафима, когда отец Алексий сподобился причастить подвижника Святых Таин перед самой его блаженной кончиной. Он же служил первую панихиду и провожал старца в последний путь на земле. После этого отец Алексий прослужил в Вырице еще год.

В апреле 1950 года, по ложному доносу, отец Алексий Кибардин снова был арестован. В своих воспоминаниях он пишет: «Следствие велось грубо, придирчиво, явно враждебно. С самого начала следователь с площадной бранью грубо огорошил меня: "Ты поп и бывший лагерник. Ты враг Родины и Советской власти. Ты должен был вредить и, значит, вредил Советской власти! " Я был подавлен такой логикой…» [220]

68-летнего батюшку приговорили к 25-ти годам пребывания в концлагере, якобы за сотрудничество с оккупантами, хотя, на самом деле, он помогал партизанам. С глубочайшим смирением принял отец Алексий обрушившуюся на него скорбь.