Святой преподобный Серафим Вырицкий и Русская Голгофа

В жизнеописании преподобного старца Варнавы Гефсиманского, изданном в 1907 году, находим упоминание о его духовном сыне, Василии Николаевиче Муравьеве, которому, Промыслом Божиим, через двадцать лет суждено было стать духовником Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры: «Один духовный сын старца Варнавы – петербургский купец В. Н. М. (здесь ясно следует понимать – Василий Николаевич Муравьев – авт.), еще при жизни старца, видел знаменательный сон, который потом и рассказал самому старцу Варнаве».

«Виделось мне, – говорил он, – будто я иду на богомолье в Никольский монастырь, что близ моей родины в Гороховецком уезде (Гороховецкий уезд Владимирской губернии граничит с Ярославской губернией и находится на полпути от Рыбинска до Иверско-Выксунского женского монастыря, основанного преподобным отцом Варнавой – авт.). Во сне дорога показалась мне незнакомою, и я блуждал по лесу. Вдруг вижу: впереди меня идет старец с сумой за плечами и в руках топорик. Поравнявшись со старцем, я спросил у него, как пройти в Никольский монастырь. Старец сказал: "Пойдем, проведу тебя, я туда же иду". Вглядываясь в своего спутника, я признал в нем отца Серафима (святого преподобного Серафима Саровского) и сам спросил у него: "Батюшка, вы будете отец Серафим?" – "Да, я Серафим", – ответил мне старец и мы продолжали свой путь по лесу. Отец Серафим остановился подле попавшегося нам большого пня и сел на него, положив около ног суму и топорик. Сел рядом с ним и я. Вдруг с другой стороны от меня неожиданно явился батюшка Варнава и сел подле меня так, что я оказался среди обоих старцев, которые были очень радостны, облобызались между собой и стали что-то говорить. Но что они говорили между собой, я не мог понять и проснулся». Батюшка Варнава, выслушав этот рассказ только весело заметил: «Ну вот, был между нами, а не слыхал, что говорили!» [13, с. 160–161]

В пророческом сне открылась Василию Муравьеву его глубокая мистическая связь с этими великими подвижниками. Современники находили большое духовное родство между старцем Гефсиманского скита иеромонахом Варнавой и преподобным Серафимом Саровским. Даже надгробия их увенчаны одинаковой надписью: «Он жил во славу Божию!»

Воистину евангельской любовью служили они Господу и ближним, а для Василия Николаевича являлись они живыми образами жизни во Христе. С необычайным благоговением относился он к обоим старцам, постоянно призывал их на молитве, и не случайно, его первое монашеское имя – Варнава, а второе – Серафим. Какой дивный сон! Лес – дебри мирской жизни, путеводитель – святой преподобный Серафим Саровский, а встретившийся в пути странник – блаженной памяти духоносный старец Варнава. Тогда, в пору своей духовной молодости, будущий иеросхимонах Серафим (Муравьев) не мог понять, о чем говорили незабвенные старцы, однако, он был уже рядом с ними и шел с ними одним путем. Куда? В монастырь, к Николаю Угоднику… Видится здесь несомненная духовная близость, основанная на общности нравственных качеств, ревности о правде Христовой и пламенной любви к Богу и ближним.

Господь испытывает праведного… (Пс. 10, 5) и всему, происходящему на пути избранных Его, определен свой час. Пришло время, когда, по воле Божией, вышел к людям и отец Серафим – вышел, чтобы врачевать и исцелять души человеческие. Святитель Игнатий Брянчанинов превозносит духовное наставничество такими замечательными словами: «Один род служения ближнему, которое мне нравится, мне по душе, – служение словом Богоугодным и полезным, руководствующим во спасение…

Счастлив тот, кому вверено такое служение… С этим служением несовместимы попечения земные. Оно требует, чтоб служитель был прост и невинен, как младенцы, – был так чужд сочувствия ко всему вожделенному и сладостному мира, как чужды его младенцы. Надо потерять самое понятие о зле, как бы его вовсе не было, иначе понятие о добре не может быть полным. Любы, которая союз совершенства, не мыслит зла, сказал Апостол. Надо столько преуспеть в добре, чтоб тотчас сердечным духовным ощущением познавать приближающееся зло, как бы оно прикрыто и замаскировано ни было, немедленно, с мужественною решительностью отвергать его – и пребывать неизменно благим, благим о всеблагом Господе, дарующем свою благость человеку…» [5, с. 453–454]

Помимо монашеской братии, отцу Серафиму ежедневно приходилось принимать множество исповедников-мирян. Молва о благодатном старце, отце Серафиме, широко разнеслась по северной столице и за ее пределами. Многие люди тогда пребывали в растерянности: как быть дальше? Безбожие все укреплялось, а Церковь была все больше гонима. Как уберечься самому, уберечь своих ближних от этой волны надвигающегося зла?

С раннего утра до глубокой ночи стекалось к келлии батюшки все больше людей, ищущих благословения, совета в трудных обстоятельствах, молитвенной помощи и утешения в скорбях. Он стал воистину народным духовником.