Свидетельница Гора

Искоса взглянув в сторону стены, я заметила, что невольницы в замешательстве переглядываются. В этот момент до меня внезапно дошло, для чего я была уложена на спину. Мужчина прочитал мой ошейник. Значит, этот монстр умеет читать. Теперь он знает мое имя, то, которое мне дали, написанное на моем ошейнике, и которое, возможно, носили многие другие до меня! В памяти всплыло, что кое-кто из охранников в загонах предпочитали не начинать официальной порки женщины до тех пор, пока они не узнали ее клички, конечно, в том случае, что эту кличку ей уже дали. Понятно, что это не касалось нескольких предостерегающих ударов, отпускаемых мимоходом, время от времени. Дело в том, что в этом мире наказание зачастую рассматривается как нечто довольно личное, как что-то исходящее от конкретного рабовладельца к конкретной рабыне. Это своего рода путь к тому, чтобы сделать этот процесс для женщины более значимым. Кроме того, знание имени, если таковое имеется, облегчает, особенно в ситуации загонов, где невольниц великое множество, отслеживать проступки и сообщать о них другим, дабы сделать последующие наказания значительно более суровыми, если выяснится, что рабыня оказалась не в состоянии извлечь урок из своих прежних взысканий. Я по-прежнему не знала своего имени, зато его знал он.

— Почему она так поступила? — решилась спросить одна из женщин, сидевшая у стены.

— Почему Ты это сделала? — переадресовал мне ее вопрос хозяин подземелий.

— Я испугалась! — ответила я. — Я растерялась, я не знала, что мне делать в такой ситуации! Я должна была лучше знать это! Я обязана была знать лучше!

— Но Ты не решила, что была такой же, как она? — уточнил надсмотрщик.

— Нет! — поспешила заверить его я.

— То есть, Ты ясно понимаешь, что Ты — только рабыня, животное и ничего больше?

— Да, Господин! — подтвердила я.

— Она — новая рабыня, — сказал хозяин подземелий, обращаясь к женщинам, находившимся в помещении.

— Пусть она получше изучит свой ошейник! — заявила одна из них.

Я вздрогнула, почувствовав, как ремни плети коснулись моей спины.

Действительно, я была всего лишь новой рабыней, и, несомненно, мне еще многому предстояло научиться. Но я не думала, что была настолько незнакома с ошейником. Уверена, во мне имелось, впрочем, как и в любой женщине, инстинктивное понимание ошейника и его смысла. Более того, где-то в глубине души я ощущала, что понимала это даже до того, как он оказался на моей шее. В конце концов, разве я не рассматривала возможность этого бессчетное количество раз в своих мыслях? Разве я не носила его в тысячах своих снов? Безусловно, у него множество смыслов, значимых и сложных, тонких и глубоких, которые только со временем, постепенно, могли проясниться для меня, к пониманию которых я смогу прийти, понять и полюбить.

— Господин, — встряла рабыня, которая носила факел, — может быть, раз уж она — новая рабыня и пока не достаточно знакома с правилами, стоит на сей раз пропустить наказание.

В то же мгновение в комнате повисла напряженная тишина.

— Простите меня, Господин! — воскликнула женщина, опускаясь на колени и, раскинув по камням свои красивые волосы, склоняя голову до пола.

— В следующий раз Ты ведь будешь знать лучше, как поступить, не так ли? — спросил хозяин подземелий, обращаясь ко мне.

— Да, Господин! — заверила я его.

— Сколько ударов Ты должна получить? — поинтересовался он.

Если в ответ на подобный вопрос кейджера называет слишком малое количество ударов, она почти наверняка получит много больше того, что было запланировано изначально. Если же она предложит мужчине больше, чем он предполагал, возможно в надежде получить меньше, то, скорее всего, получит именно столько, сколько попросила. Обычно владелец уже держит в уме некоторое количество ударов, кажущееся ему подходящим. Рабыня никогда не получит меньше чем запланировано, но она запросто, особенно если попытается умничать и влиять на этот вопрос, может получить гораздо больше.

— Столько, сколько Господин пожелает, — ответила я той фразой, которую я изучила еще в загонах.

Я — рабыня, а рабыня не может играть в игры с рабовладельцем. Все зависит от него. Все зависит от его желания. Я — рабыня.

Я в страхе зажмурилась, увидев тень падающей плети.

Десять плетей. На меня обрушилось десять ударов плети.