Свобода и любовь (сборник)

Не ревность мучит. Змейка притаилась, не шевелится, выжидает. Мучит Володино недоверие. Кабы не это, все бы простила! Не волен человек над сердцем своим… Но вот не верит Вася, что ту, другую, любит! Не верит!.. Просто «связь» такая совершилась. Один жил месяцы. Владимир горячий. Вспомнила Стешку… Связался. И пошло. А она не отпускает. Говорит же Лиза, что «тянет» с него. А раз тянет, значит, не любит. Значит, просто выгоду берет. А такие девки хитрые да ловкие. И не такого, как Володя, оплетут. Хотел бы вырваться, да не может. Вспоминает Вася теперь, что Владимир все печальный ходил, вспоминает, как неровен был: то ласковый, то вдруг чужой… Мучился. Сам страдал. Шутка ли! Пытка этакая! С близким человеком живи, а будто злодей какой за спиной его нож точит… Вспоминается Васе, как не раз Владимир будто в чем покаяться хотел, а потом вдруг обрывал… Вот и в то утро, когда с грузчиками конфликт приключился, уже совсем начал… На языке было, Вася чувствовала. Сама чего-то испугалась. Да как назло раскашлялась… Владимир и замолчал. Значит, пожалел? А если пожалел, значит, любит. Любит? Нечего сказать, любит!.. А голубой отрез?… Обеим одинаковый… На, жена постылая, ей, красавице своей любимой, подарочек куплю, и тебя, постылая, не забуду… Получай шелк да молчи! У, проклятый!.. Зажимает Вася свои кулачки, будто в драку с Владимиром лезть собралась. А змейка-то обрадовалась. Вьется вокруг сердца, сосет… Язычком пощипывает… Нет Васе покоя!.. Больно Васе. Тоска душит. Змейка сердце обвила. Думает: значит, вчера-то не к Савельеву ходил? И Савельев-то ни при чем! Так, предлог один. Чтобы концы в воду, чтобы «покрышкой» служил… Не простила бы Вася, кабы в самом деле из-за Савельева, из-за компании «теплой», из-за картишек дурацких, через Васину душу вчера перешагнул… Проси, не проси по-своему сделаю!.. Хоть с горя умри, а свое возьму!.. Для тебя, постылая, и пустяком не пожертвую!.. Вот, вот что самое больное было! Вот из-за чего Вася-то и ушла от мужа. Если бы знала, что сударушка у него, что «любовь крутит», зла бы на Владимира не имела. Плакала бы, горевала, а поняла бы. А то нате! Из-за Савельева, спекулянта подлого, Васю обидел. Сударушку поняла бы. И простила? Как тогда с сестрою, со Стешей?… И пуделя белого бы полюбила? И про голубой бы отрез забыла? Нет, теперь не такие времена. Тогда одно было, тогда душа в душу жили. Тогда товарищами за руку на борьбу вместе шли… Теперь каждый сам по себе… Что вместе-то держало? Сердце. А если Владимир и сердце отнял? Что осталось? Как же простить-то? Как же забыть?… Тут не забудешь… Тут не примиришься!.. Горе-то, горе какое…

И кажется Васе, что нет человека на свете несчастнее Васи…

Только Лиза утром на работу ушла, дверь открывается. Мария Семеновна явилась. Черной кружевной косынкой голову прикрыла. Запыхалась. Жарища. Лето в разгаре.

– Здравствуйте, Василиса Дементьевна. От мужа вам письмо принесла. Велел для скорости извозчика взять. Да где их теперь найдешь? Запыхалась совсем.

Рвет Вася правленский конверт с бланком, а у самой пальцы холодеют. Не слушаются.

«Вася! Что же это? Что ты со мной делаешь? За что так жестоко терзаешь? Или хочешь скандала на весь район, чтобы пищу моим врагам дать? Чтобы совсем меня загубить?… Говорила, что друг мой, а на деле с врагами моими идешь. Истерзала ты всю мою душу!.. Больше я так жить не могу!.. Если разлюбила, скажи прямо. Зачем из-за угла меня бьешь? Ты же знаешь, что люблю я одну тебя. Все другое, все, что тебе люди на меня сплетничают, ерунда, временное… Выслушай меня! Клянусь тебе, я не был вчера у Савельева! Клянусь, что там, где я был, я тебе не изменял!.. Мое сердце всегда с тобою… Я измучен, Вася! Пожалей. Приди ко мне, чтобы я мог глядеть в твои милые очи и все тебе сказать. Всю правду!.. Если ты мне товарищ и друг, ты придешь… Если нет – прощай! Но знай, что без тебя я жить не стану.

Твой несчастный Володя».