Свобода и любовь (сборник)

Как была Вася простоволосая, так в автомобиль и села. Зуб на зуб не попадает, трясет, как в лихорадке.

Убила любимого! Замучила… Не пожалела, на помощь не пришла… Ведь звал ее утром, как звал-то!..

Глаза у Васи стали большие, застывшие. Не горе в них, а будто сама неизбывность. Смерть.

Вася-рассыльный не видит ее глаз. Он бойко рассказывает, как дело было. Ему нравится, что такое новое, неожиданное приключение стряслось!

Съездил утром Владимир Иванович в правление, пробыл полчаса да и домой вернулся. В кабинет прошел. Вася видел, что он к шкафчику подошел, где пузырьки хранятся, чтобы краски на прочность пробовать.

Вася пока двор подметал. Входит в переднюю и слышит: кто-то будто рычит. Пошел Вася в кабинет поглядеть, кто туда забрался… А Владимир Иванович на диване лежит как мертвец. Глаза закатил, рот открыл, а во рту пена… Ну, тут суматоха пошла!..

Вася за доктором сбегал, что за углом живет. Тот как раз кушать сел. Но Вася говорит: так и так человек помирает, кушать потом успеете. Два раза Васю в аптеку гоняли, на автомобиле Иван Иванович прибежал. Дом вверх дном…

Вася слушает и будто не слышит. Нет больше Васи. Есть только Владимир и его страдание. Вася в них растворилась. Не станет Володи, и для Васи жизнь кончена. Останется пустота. Пустота, что страшнее могилы.

Входят Вася с Васей-рассыльным в переднюю, а Иван Иванович как раз доктора провожает.

Жив?

Всё делаем, что возможно. До утра ничего достоверного не скажешь.

Вася на носках пробирается в спальню. Навстречу ей все отчетливее несутся стоны Владимира… И кажется Васе, что это она сама стонет. Разве есть Владимир отдельно от нее, от Васи?…

В спальне беспорядок, непривычно. Ковер закатан, кровать передвинута. Но кровать пуста. Где же Володя? Что-то большое, белое, длинное на диване… Лицо серо-синее. Глаза закрыты… Оборвались стоны…

Что это? Умер?

– Володя! Володя!

Доктор сердито на нее оборачивается:

– Тш… Прошу без истерик.

Доктор возится над Владимиром; ему подсобляет сестра в белой косынке. Лица у обоих серьезные, строгие… Васю к Володе не подпускают.

Открыл глаза Володя, задышал часто-часто… Жив.

– Доктор, – шепотом умоляет Вася, – скажите правду: надежда есть?

Надежда всегда есть, пока сердце работает, кидает доктор недовольным тоном, будто Вася глупости спрашивает.

Что это значит: пока сердце работает? Ну, а если не будет работать?

Но спросить не смеет. Доктор занят, они с сестрой голову Владимира подняли, что-то ему в рот вливают.

А Володя уже снова застонал. Отрывистыми, рычащими стонами: «У-ух! У-ух! У-ух!» Вася слушает. Будто не страдает больше. Застыла вся. Будто чувства свои от боли потеряла. Будто нет Васи.

Вечер пришел. Стемнело. Зажгли лампочку-ночник в спальне. Приезжали еще доктора. Совещались. Гоняли Васю-рассыльного за разрешением для особого лекарства, в здравотдел.

Васю к Владимиру не допускают. И он ее больше не зовет. То будто в забытье впадает, то стонет, отрывисто, тяжко… Вот-вот, кажется, со стоном и дух его от тела отделится… Будто душа Владимира с телом борется, а тело душу не пускает…

Ненужная Вася сейчас, беспомощная. Топчется между докторами, не знает, за что взяться.

И вдруг будто кипятком обожгло: наверное, по городу уже слухи ползут. Скажут, коммунист, а на самоубийство покушался!.. Из-за чего? И пойдет история!..

Скорей, скорей обрезать жало сплетен. Скорей выдумать предлог, почему да что случилось? И сразу смекалка подсказала: грибами отравился! За завтраком поел и вот при смерти! Вспомнила, что, когда у бабки гостила, случай такой в деревне был: приехал из города портной к брату в гости, сам грибов набрал, сам сварил, поел да и умер. Звонит Вася по телефону. Сначала Михайло Павловичу, ему намекнула, что «при свидании» больше объяснит, а пока бедой поделилась: так и так, Владимир Иванович грибами отравился. При смерти лежит. Потом предгубкому. Потом другим товарищам.

Ивана Ивановича предупредила. Тот правленцам объяснил, контору оповестил. И Васе-рассыльному да Марии Семеновне долго втолковывала Василиса, что говорить надо.

Вася-рассыльный, бойкий, смекалистый, носом пофыркивает, плечами пожимает, а сам доволен. Этакий случай выпал! Ему что? Грибами так грибами! Все едино.

А Мария Семеновна руки на животе скрестила и обиженно губы поджала. Никак с грибами согласиться не хочет.

– Да как же можно от грибов-то такую отраву получить? Каждый скажет: что же кухарка-то глядела?

Но Вася твердо требует: всем уже сказано грибов поел, от них и заболел.

Как хотите. А только совсем-то неразумно придумали… Что бы другое, а то грибы! Кто же поганые грибы готовить бы стал?

Ушла Вася из кухни. А Мария Семеновна все успокоиться не может. Сердито ворочает кастрюлями.