Свобода выбора фатальна

Брагин категорически отказался – гордыня? не без этого! – от упоминания своего имени во многих зарубежных и отечественных справочниках и изданиях типа «Кто есть кто в», «Ху из ху?» Разочаровался Брагин и в выстраиваемом или выстроенным рыночном квази-демократическом капитализме, а также в капиталистической Академии Наук, где коврижки с чинами выдавали незаслуженно, а то и покупали и продавали по принципу «ты мне, я тебе». Раньше он отказывался от многих приглашений ведущих мировых фирм и университетов, потому считал, что его изобретения, алгоритмические и программные комплексы, новые эффективные концепции минифабов и спейсфабов нарушат баланс сил в мире, приведут к катастрофе и гибели его Отчизны. А потом часто думал о том, как хорошо, что флэшка не попала в руки забугорным и отечественным монстрам… Ведь даже большинство своих открытий и многих дюжин изобретений, сделанных во время его «болдинской осени», трехмесячного романа с Лерой он так и не оформил в виде патентов на изобретения и средств защиты топологий, алгоритмов программ и вычислительных процессов моделирования и автоматизированного проектирования схем и систем.

Он через какое-то время отказался от заведывания кафедрой, став простым кафедральным профессором с минимальной лекционной и преподавательской нагрузкой. Всё время повторял себе заклинание: хоть что-то ещё успеть сделать, сделав резкое переключение – без повреждения плохо работающего и переносящего нагрузки сердца, без окончательного разрушения позвоночника. Доброхоты и доброжелатели во время его медицинского и психологического кризиса тихо и мирно выжали из академического института сына Брагина, эсэнэса в ИМЭМО, парнишка не смог набираться идей и демонической энергии у папаши. А его коллеги воспользовались его вспыльчивым характером и психологическим срывом, слили того. Может, за то, что тот в каком-то научном споре предложил заведующему сектором и двум другим эсэнэсамм выйти в коридор для разборки на кулаках. Слили сына Брагина, может быть, и потому, что тот всё ещё пытался слепить докторскую диссертацию, а тема «техноэкономики наукоёмкого бизнеса» без фантастических усилий выпавшего в осадок Брагина-старшего, в исполнении Брагина-младшего, – его коллег по институту и дирекцию ИМЭМО не возбуждала на подвиги экономического прорыва капиталистической России. Да и рисковать с расстроенной психикой сирота в науке не хотел и не мог по примеру отца, когда наслышан был и о гибели Леры от рук мафии, и о том, что его отец тоже был на краю демонической бездны опасного творчества. Когда за демоническими флэшками гоняются и норовят объегорить, поставить на счётчик. А то и грохнуть, врезавшись в интеллектуала сзади на бешеном авто. Может, мстительная мафия Вахи постаралась, что устроила Брагину-младшему несколько «случайных» подстроенных драк, из которых молодой учёный с бойцовским характером вышел с пробитой головой и разрушенной верой в добро и справедливость, с путаницей в пробитой голове о друзьях и врагах?

А конкуренты были только рады, что Брагин после 57 лет принципиально отказывался от баллотирования в Большую Академию… Да, по сути, и проблемы со здоровьем сына и собственным мешали соревноваться и баллотироваться, как в раньше, со счастливой флэшкой, со своим великодушным демоном, что нашептал все алгоритмы и методы, открытия и изобретения, «когда он верил и любил, счастливый первенец творенья, не знал ни злобы, ни сомненья, и не грозил уму его веков бесплодный ряд унылый…»

Сколько в этих «последних временах» расплодилось никчемных докторов наук и кандидатов, даже членкоров и академиков, которым было бы за честь в самый раз походить в простых кандидатах. Депутаты всех уровней и чиновная братия, как псы подзаборные мяса, требовали денег и ученых степеней, званий – и получали, и получали искомое. Где-то от кого-то Брагин слышал, что депутат ли, чиновник ли защищал в течение полугода или года и кандидатскую, и тут же докторскую. Как анекдот, рассказывали байки про какого-то чина или депутата, что тот в течение года стал доктором и кандидатом по разным наукам, избрали академиком пяти или семи общественных академий, – самый раз баллотироваться и избираться в Большую академию, пора, брат, пора… И избираются… Как скучно и мерзко, господа, когда настоящих исследователей круг тончает на глазах, а кандидатов, докторов, академиков, президентов разных академий – пруд пруди. Сплошная тухлая вода, болото, где все противно. И много научной туфты, никому не нужной, нет развития науки, притока юных сильных дарований и талантов.