Свобода выбора фатальна

И она понесла, понесла что-то страшное и несусветное, такое, отчего видавший всякое в жизни Брагин вжался в спинку кресла и рванул на себе ворот рубахи – не хватало воздуха, он задыхался. Оказывается, Брагин виноват в гибели ее дочери, как фатальный Демон, проклятие их рода. Так и сказала… Лера ведь была свидетельницей на свадьбе со стороны невесты Ивана. Мол, Ивана не только отец и Брагин спасали, но и Лера. Она нашла невесту Ивану, Марью, устроила брак Ивана и Марьи на небесах. А что получила взамен, обеспечив семейное счастье будущему доктору технических наук, профессору, заведующему кафедрой Ивану – нашла свою погибель. Она все знает, причем знает то, что ей не положено знать. А Мария только пятнадцать лет делала вид, что ничего не знает о гибели Леры, что её муж Иван ходил под следствием в качестве подозреваемого, свидетеля… Я была у Марии и узнала от неё, что у неё есть дар – чувствовать приближение опасности. Вот и тогда на свадьбе Ивана она почувствовала приближение опасности, конца света для Леры. Только она проклинает себя за то, что в тот день она ничего не сказала о своем предчувствии опасности, предчувствии конца для Леры Виктору Михайловичу, вашему другу, да и Лере тоже не сказала… Мария страшный зов магической бездны времени почуяла для Леры… Надо бы, чтобы Мария и Виктор Михайлович передали бы всё в словах вам, несчастному…

Она уже задыхалась от боли и напряжения…

– Почему несчастный? – пролепетал неожиданно для себя Брагин и тут же осекся на полуслове. Он-то считал тогда себя счастливым. Он чужим изменившимся голосом промямлил. – Я принесу вам, Евдокия Филипповна, воды… Может, вина, еще чего?..

Он привстал с кресла, но она, схватив его за руку, надавив на плечо, чуть ли не силой усадила на место, не пустила за водой. Она не пожелала паузы в этом странном, почти бредовом разговоре «по душам». Брагин подивился ее неожиданной стремительной силе, проявившейся в цепких старческих руках, скрюченных холодных пальцах.

– Ничего мне не надо… Оставьте… Я должна сказать самое главное… Прикосновение к демонической бездне сгубило не только Леру… Эта бездна сгубила вас, Брагин, тебя, Евгений…

Брагин похолодел не только от того, что мать Леры его в первый раз в жизни назвала «на ты» и без отчества, но и услышал о собственной погибели от бездны демонической. Он попытался вдохнуть порцию воздуха и не смог этого сделать. А ведь он хотел только пожаловаться матери Леры, что стал творческим слабаком без Лериной любви, без чуда прикосновения к демонической бездне творчества, когда он работал над тем, что условно называл «флэшкой». Но он только разевал рот, как рыба, выброшенная из воды на песок, и ему было худо в невысказанности. Он хотел произнести слова о «фатальной свободе выбора» в любви, творчестве, когда все по силам и когда все обречено на ужасный конец и не мог выдавить из се6я никакого звука…

Брагин упрямо покачал головой, мол, не надо, и умоляющими глазами выразительно с мучительным оттенком показал, если что хотите сказать, говорите, я слушаю.

– Слушаете… – поняла его она. – Да я вроде все сказала, больше добавить и нечего. Чего мне жениха дочери гнобить по новой? Вы и так свое получили уже… Леры не вернуть… И все же, все же, обидно, больно за всех… Несправедливо жизнь устроена…. Очень несправедливо…

Брагин, захлебываясь своими плохо дающимися словами, выдохнул откуда-то из глубины души:

– Леры не вернуть, так… Несправедливость в том, что ее нет, а я есть… Пока существую… Вот уже годы лишние землю топчу, а надо бы с ней в бездну – не так?.. Чтобы устранить вопиющую несправедливость?.. С Демоном и фаталистом тогда и без Демона и фаталиста сейчас?

– Господь с вами, какие такие демоны и фаталисты?.. – Всплеснула в ужасе мать Леры, увидев побелевшее лицо Брагина с горящими обезумившими глазами, с небезосновательными подозрениями, что тот сбрендил, с ума сходит, раз каких-то демонов и фаталистов вызывает из небытия. Вот к чему разговоры «по душам» приводят. Она испуганно затараторила с жалостливыми бабьими интонациями. – Что с вами, успокойтесь… Не волнуйтесь так… Надо же… Как же так… Ничего, сейчас пройдет, полегчает, увидите… только не надо так убиваться, демонов себе в помощь великую душе и израненному телу призывать… Не надо… Принести воды?

– Принесите, Евдокия Филипповна, – поглотив комок в горле, согласился неожиданно для себя Брагин, словно решил, что именно от водопроводной воды ему полегчает. – Принесите, пожалуйста, у меня ноги и руки – как отнялись…

Она вернулась с кухни с полным стаканом воды, протянула его. Брагин осушил стакан воду чуть ли не в два глотка. Сдержанно поблагодарил, возвращая пустой стакан. Она после легкой паузы сказала, глядя прямо перед собой:

– Знаете, что я вам сейчас скажу? Не надо рассказывать о нашем тяжелом разговоре вашему сыну и дочери. Детям не надо обо всем знать. Пусть этот разговор останется между нами – хорошо?

– Хорошо, – выдохнул Брагин.