Свобода выбора фатальна

– Ну, и ладушки… Вам сейчас нельзя одному оставаться… – Она всплеснула руками, принимая спасительное решение, и ласково улыбнулась. – А то со своими демонами и фаталистами и, правда, тихо и незаметно сбрендите…

Брагин улыбнулся устало одними губами:

– Не волнуйтесь, Евдокия Филипповна, не сбрендю, это всего безобидные Лермонтовские персонажи…

– Лермонтовские? – недоверчиво переспросила Евдокия Филипповна сухо и жестко, без всякого подобия на улыбку. – Не совсем, значит, безобидные, раз лермонтовские… Читала когда-то, как местное пятигорское духовенство не захотело соблюдать полный церковный канон при похоронах и при погребении поэта. Убитых на дуэли приравнивали несправедливо к самоубийцам. Вот и обиженным оказался юный поэт после смерти, и дух его обиженный, мстительный и губительный витает… Особый дух демонический… Вот и рода Вуличей-Вуичей мистический дух коснулся по новой…

– Не знаю, – прошелестел одними губами Брагин, – про обиженный мстительный дух поэта, демонический, тем более. Мы очень любили Лермонтова, и прозу, и стихи, особенно «Демона», «Фаталиста» – вспоминали, буквально по страничкам, по строчкам, персонажам, чередой событий повествования…

– С Наташей, вашей погибшей супругой?

– Нет, с Лерой, – поправил грустно «тещу» Брагин и решил сказать истинную правду, на которую не обижаются, – Наташа не любила Лермонтова почему-то…

Евдокия Филипповна резко, словно ее ужалили словом, поднялась со стула и, чтобы как-то смягчить, разрядить возникшую неловкость, сказала отстранённо:

– Второй супруги Леры как подарка судьбы вы не получили…

– Не говорите так… Лера подарила мне свою любовь, это был настоящий дорогой подарок судьбы…

Когда мать Леры вышла в прихожую, чтобы ответить на телефонный вызов, Брагин в полном одиночестве, глядя на фотографию Леры на стене, почему-то подумал о странной спиральной композиции Лермонтовского «Героя нашего времени». Фокус этой композиции в том, что любопытствующего читателя раз за разом приближают к Печорину, пока он сам, наконец, заговорит с ним, но… Заговорит с читателем только тогда, когда его, Печорина, к тому времени не будет уже в живых, и там будет Вулич. Брагин вспомнил их разговоры и споры с Лерой, потомком Вулича-Вуича, о том, кто же из них двоих ближе к Печорину. Точнее говоря, с кем Печорин – с Лерой, с Брагиным?

После посещения дома матери Леры, Брагин мучительно продолжал свои размышления, подвигнутые разговором с «тёщей», её упрёком ему, «несостоявшемуся зятю», практически, отчаявшемуся неудачнику после гибели Леры:

«Выходит, много лет уже нет на свете Леры, а дух Печорина, сам Печорин с ней, а не со мной. Какой я Печорин? За того Демон был горой, Печорин с Демоном мог все на свете. Хоть умер Печорин странно и невероятно даже для такой изощренной спиральной композиции временной последовательности… А именно, возвращаясь из Персии, Печорин умирает при странных обстоятельствах, подтвердившие ранние предсказания, что он погибнет в результате несчастного брака… И череда рассказчиков о Печорине, один передает другому его дневник-журнал, тот его публикует… Когда-то Демон и демонический дух Печорина покинул как меня, так и Леру… Разве можно было с Демоном разбиться в гибельный миг, который ещё не был окончательно гибельным, Лере?.. Всего метр, другой, и каменная гряда, скала кончилась бы – она осталась бы живой… Какая разница, метр или два, пусть километры камней – ведь крылья есть у Демона, черные крыла…»