Сын Духа Святого

— Да хватит тебе! — махнул на него Королев. — Игорь — человек порядочный. Ни в каких аферах замечен не был. Я уже давно к нему присматриваюсь. Все довезет в целости и сохранности. Правильно я говорю, Смирнов?

— Вы это лучше Приходько скажите, — картинно проворчал я, польщенный прозвучавшей похвалой. — А то он уже замучил меня своими вычетами.

— Да не расстраивайся ты, — улыбнулся директор. — Он даже у меня из зарплаты какие-то мелочи постоянно высчитывает. Для него что директор, что скотник — все равно. Такой уж он человек. Принципиальный. Зато у нас никогда с ревизиями проблем не бывает.

— Ладно, отвезу я эти яблоки, — вздохнул я. — Но если задержусь допоздна — дома в городе переночую, а завтра к обеду приеду.

— Лады, — согласился директор и протянул мне накладные. — Машина стоит на складе.

Я ехал по трассе с открытым окошком, подставляя лицо дувшему навстречу ветру, и размышлял о том, как удачно для меня все складывается. Возвращаться сегодня в совхоз я, конечно, не собирался. Грех упустить такую возможность побыть немного дома. Хоть чуть-чуть отдохну от этих уже опостылевших мне деревенских рож. Только бы побыстрее разобраться со служебными делами. Тогда я даже предположить не мог, что эта поездка окажется для меня роковой, и следующие пути-дороги, через которые мне предстоит пройти, уже не доставят мне радости.

Дорога была хорошей, без выбоин и ухабов. Ее недавно отремонтировали. Машина шла ровно, без скачков, словно плыла по воде, и я получал от вождения самое настоящее удовольствие.

У поста ГАИ на въезде в город меня остановили. Это было не удивительно. Грузовой транспорт всегда досматривают. Я припарковался к обочине, взял сопроводительные документы и вышел из машины.

— Что везешь? — спросил подошедший ко мне мордастый гаишник.

— Яблоки на базу, — ответил я, и протянул накладные.

Гаишник, нахмурившись, стал изучать бумаги.

— Давай посмотрим, — сказал он.

Я открыл двери фургона. Оттуда ударил какой-то резкий, кисловатый, тошнотворный запах.

"Неужели гнилья накидали?" — подумалось мне.

Гаишник прочертил по воздуху своим мясистым носом дугу и поморщился.

— Овчинников! — позвал он.

К нам подошел молодой, сухощавый верзила с властным выражением лица.

"Видимо, он у них главный нюхач", — пронеслось у меня в голове, и я с трудом удержался, чтобы не прыснуть. Но дальше мне было уже не до смеха.

Верзила поводил носом и многозначительно посмотрел на напарника.

— Разгружай, — приказал он мне.

Я вскинул брови.

— Да вы что, ополоумели? Пока разгружу, пока обратно загружу — весь день пройдет.

— А твоего согласия никто не спрашивает, — отрезал верзила. — Сказано, разгружай — значит, разгружай.

В его голосе сквозила не терпящая возражений категоричность. Мысленно ругая директора, агронома, а вместе с ними и Чугунова на чем свет стоит, я принялся разгружать фургон. С каждым выгруженным ящиком неприятный запах становился все сильнее и сильнее. Он шел откуда-то из глубины. Когда практически все ящики были выгружены, я, потянувшись за одним из последних, оцепенел. То, что предстало перед моими глазами, заставило меня вздрогнуть.

— Вот тебе и яблочки! — присвистнул мордастый.

В глубине фургона лежало человеческое тело. Тошнотворный запах исходил именно от него. Труп! По одежде я опознал нашего главного бухгалтера Приходько. Я обернулся и растерянно посмотрел на гаишников.

— Выгружай, выгружай, — приказал верзила, сурово глядя на меня, и обратился к мордастому. — Давай за понятыми. Скворцову скажи, чтобы связался с милицией.

Я нервно сглотнул слюну, и трясущимися руками выгрузил оставшиеся в фургоне четыре ящика. Когда я увидел лицо мертвого Приходько, мне стало дурно. Оно было белым, как мел. Его рот был открыт, язык, приобретший фиолетовый оттенок, вывалился наружу, а наполненные ужасом глаза смотрели куда-то вверх. Красная полоса, проходившая вокруг шеи, не оставляла сомнений, что его задушили.

— Пошел вперед! — приказал мне верзила и достал из кобуры пистолет.

Его команда повергла меня в еще больший шок. Не иначе, как меня считают убийцей.

— Но это не я его убил! — с дрожью в голосе воскликнул я.

— Шагай, шагай! — грубо оборвал меня верзила. — Разберемся.

Я растерянно посмотрел на собравшихся вокруг людей, словно прося у них защиты. В основном это были дальнобойщики. Но в их глазах светился только ледяной холод. Понурив голову, я побрел в указанном направлении.

В помещении дежурного поста меня завели в какую-то тесную каморку, в которой мерцала тусклая лампочка, и совершенно не было окон, закрыли на ключ, а снаружи приставили часового.

Я несколько раз пытался с ним заговорить. Я просто хотел объяснить, что к убийству Приходько я не имею ни малейшего отношения, и что его труп мне подкинули. Но едва я открывал рот, как из-за двери следовал грозный окрик.

— Молчать! Не разговаривать!

Милиция приехала не сразу, а лишь через несколько часов. Все это время я мучился от жажды. В комнате было душно, и мне страшно хотелось пить. Но все мои просьбы о стакане воды оставались без внимания.