Сын Эльпиды, или Критский бык. Книга 2

Я один здесь мог бы защитить моего друга – но один против всех я бы не выстоял. Я тоже начал отчаиваться, думая, что мне суждено сгинуть в рабстве; и молился только о том, чтобы мы с Артабазом избежали позора. И чтобы Поликсена, мои дети и сестры уцелели – и никогда не узнали, что со мной произошло!

Но я все-таки дождался чуда.

Как-то утром я окапывал смоковницу, пока другие, подальше, разрыхляли цветочные клумбы: мы работали далеко от дороги, по которой обычно ходили жрецы и молящиеся. У абидосского храма Сети было не так-то много посетителей. И вдруг я услышал женский голос – голос египтянки, южанки, который показался мне знакомым…

Не думая ни о чем, я бросился на этот голос. Я, однако, даже тут соблюдал осторожность: я перебегал от дерева к дереву. У последнего дерева я затаился. Женщина еще не ушла: она говорила с одним из жрецов.

И я действительно знал ее! Это была Анхес, жена Исидора! Поняв это, я едва не упал на колени, истово благодаря богов. Но я стиснул кулаки и перетерпел, заставив себя дождаться, пока жрец не уйдет. И только тогда вышел из-за дерева и направился к египтянке.

Она вскрикнула и отпрянула, увидев чумазого изможденного невольника. И лишь когда я, простерев к Анхес мои перепачканные руки, обратился к ней с мольбой, она меня узнала.

– Ты здесь, экуеша, – и ты раб? Каким образом?..

Я же гадал, как она сама сюда попала. Мне было известно, что египтянки, особенно южанки, пользуются неслыханной для нас свободой и правами: даже замужние женщины Египта могут путешествовать одни, вести дела и владеть землей, писать завещания, выступать в суде… Возможно, Анхес совершила паломничество в священный город. Но я чувствовал, что не все так просто: и заподозрил, что с Исидором тоже случилась беда.

Я быстро рассказал Анхес о нашем несчастье. Она слушала меня, окаменев от изумления. Потом двое воинов заметили, что я беседую со свободной женщиной и госпожой: они бросились ко мне с угрозами. Но тут Анхес повелительно крикнула им не вмешиваться; и стражники ее послушались!

– Поторопись, экуеша, – сказала она мне, хмуря брови и теребя тонкими смуглыми пальцами свою прозрачную голубую накидку. – Ты просишь меня о помощи?

Анхес называла меня «человеком народа моря» – варваром: как надменная южанка. Я помнил, что она была сиротой, чью семью вырезали персы; и, вероятно, новые невзгоды еще больше ожесточили ее. Но она была очень добра, ведь не отказалась меня выслушать!

Я с трудом опустился на колени и прижал к губам край ее платья.

– Я молю тебя, госпожа… Ты наша единственная надежда!

Ее губы тронула горькая улыбка.

– Надежда… Я постараюсь что-нибудь сделать, но не ждите невозможного.

Она поправила свои коротко стриженные черные волосы и хотела уйти; но тут я, поднявшись, опять окликнул ее.

– Постой, госпожа Анхес! Исидор… с ним все хорошо?

– Он умер, – жестко ответила она; и усмехнулась. – Надеюсь, что это для него хорошо.

Анхес удалилась. А я, ошеломленный ее словами, поспешил вернуться к работе, пока меня не поколотили за мою ужасную дерзость.

Глава 13

Я долго ждал известия от Анхес. Я вначале делал зарубки на стене, потом потерял дням счет. Я не верил, что вдова моего египетского брата могла просто забыть обо мне и о своем обещании. Скорее всего, ей было нечем помочь! Возможно, она сама с трудом сводила концы с концами и утратила прежнее влияние; и мое первое впечатление было обманчивым!

Ночами, оставшись наедине с собой, я горевал об Исидоре и спрашивал себя, отчего он мог умереть: Анхес не успела мне сказать! Он был еще совсем молод, только тремя годами старше меня! Поразила его внезапная болезнь, от которой не нашлось средства у искусных врачей Та-Кемет, – или, возможно, он утонул, или был укушен змеей? Или погиб в одной из стычек с врагами? Мой брат-египтянин мечтал о спокойной, размеренной семейной жизни, подобной течению реки, – какую вели его отцы и деды. Но, увы, в наши дни нельзя найти спасение в заветах предков; и Исидору не удалось спрятаться за своими свитками от жестокости жизни.

Мы продолжали делать все ту же однообразную отупляющую работу. Потом вода в Ниле стала прибывать, черпать ее стало легче; но негры и ливийцы, наши новые товарищи, заговорили о том, что скоро нас отправят куда-нибудь на строительство – или на разборку древних зданий. Египтяне теперь часто берут камень в руинах величественных дворцов или храмов своих предшественников, вместо того, чтобы добывать новый. И для меня – для всех нас – это означало верную гибель… Насколько тяжелее было смириться с подобной мыслью, уже ощутив надежду на избавление!..

Как-то я спал на своей соломенной подстилке, и видел восхитительный сон, подобный миражу в пустыне: мне снилась Поликсена, и первые дни нашей любви, когда моя суженая отдалась мне и пленила меня. Мы с нею опять были на Крите: и, погрузившись в теплую воду, хохотали и плескались как дети… Потом я, должно быть, повернулся на бок, потому что статуэтка бычка, которую я по-прежнему прятал в набедренную повязку, больно впилась мне в бедро. От этого я вздрогнул и проснулся.