Сын игромана

В последний момент перед тем, как окончательно провалиться в сон, Тимка понял, что бабуля права. Для того чтобы искать папу, не нужно уходить из дому: если уж куда-то идти, так только внутрь компьютера, куда его, вероятно, и утащили. Да, точно, туда, не зря же его муляж, его поддельный двойник не сводит глаз с монитора, смотрится в него, как в зеркало!.. Где украли, там надо и возвращать. Удивительно, что Тимка раньше не догадался… Надо дождаться, пока папин двойник куда-нибудь отойдет, а потом подсесть к компьютеру и постараться туда войти, а дальше будет видно. Как говорит бабуля, «дело себя окажет».

С этой мыслью Тимка заснул.

15

Кураторы полукругом стояли напротив Павла, буравя его тяжелыми угрожающими взглядами. Для пущего устрашенья они облеклись в белые халаты, словно врачи, приготовившиеся к операции. А из инструментов только щипцы, на которые Павел старался не смотреть, но не всегда получалось.

– Итак, сэр, ваше последнее слово. Если вы не согласны остаться с нами и потом уйти как положено, мы должны приступить к изъятию вашей клетки.

– Да уж приступайте, – махнул рукой Павел. – Куда мне положить голову?

– Почему именно голову? – удивился куратор.

– Но ведь вам нужен головной мозг?

– С какой стати?.. Неужели вы думаете, что у нас тут дефицит интеллекта? – шокированный куратор фыркнул себе под нос. – Правда, я сам сказал про копию мозговой клетки, но допустил при этом аллегорию… Почему-то принято думать, что человеческим поведением управляет мозг…

– А что же управляет человеческим поведением? – Павлу это было неинтересно, но в целях экономии времени он решил задавать именно те вопросы, которых от него ждали.

– Импульсы! Они рождаются в подсознании и лишь затем осмысливаются, и то не всегда. В экстремальной ситуации человеком движет не то, как он мыслит, а то, что в нем есть.

«А ведь правда!» – чуть не воскликнул Павел, вспомнивший свои атавизмы, не позволявшие ему навсегда уйти за черту дисплея. Ирина, Тимка, мать с поднятыми руками, отталкивающая его прочь…

– Так что ваш мозг здесь не нужен. Импульсы – вот что мы собираем. То есть частичку того, что у вас внутри, из чего вы, собственно говоря, состоите… Частичку вашей неповторимой личности!

– Но ведь она не делится на части…

– Бывает, – не согласился куратор. Разве вы не слышали такого психиатрического термина – расщепление личности? Если вы не доверили нам всего себя сразу, мы собираем вас по частям. Так, со временем, произойдет ваше полное переселение…

– Хорошо, берите частицу меня самого… только не тяните зря времени! – наконец сорвался Павел.

– Не нервничайте, мы сейчас приступим. Итак, приготовьтесь…

Опять они предлагали готовиться, опять вели ненужные разъясненья, а до дела все не доходило. Конечно, никто не жаждет стать площадкой для действия огромных черных щипцов, но если уж нельзя этого избежать, пусть все начнется и кончится скорее. Главное, с каждой минутой откладывались поиски Тимки! Но кураторы вновь сошли с прямой колеи: теперь они опять, как недавно, спорили между собой. Для Павла их голоса сливались в один возбужденный гул, из которого не удавалось вычленить ни одного понятного слова. Можно было бы вслушиваться в интонации, но он уже слишком устал, чтобы делать какие-то усилия. Оставалось только ждать…

* * *

– А если он все вытерпит и уйдет? Сорвется рыбка с крючка перед самой подсечкой, – непонятно для Павла говорил между тем один из кураторов.

– Но ведь у нас уже есть половина его материала, – возражал другой. – Сегодняшняя частица даст хотя бы маленький перевес – и дело в шляпе! Контрольный пакет акций будет у нас.

– Вы не учитываете боль, которую он вытерпит ради сына. Это укрупнит его личность в целом, и у нас окажется меньше половины, – раздраженно оборвал старший куратор, который говорил до этого с Павлом.

– Так дадим ему анестезию…

– Зачем? Пусть терпит живьем!

– Но тогда его личность укрупнится…

Через минуту старший куратор подвел итог:

– Анестезию необходимо дать, но это не все. Следует позаботиться о том, чтобы в его мысли проникли гордость, превозношение… Пускай любуется собой, что терпит все ради сына!..

– А получится ли устанавливать его мысли? – спросил один из кураторов. – Ведь мы можем только подталкивать их в определенном направлении, но конечное решение не в нашей власти!

– А для чего же он ходил к нам столько времени? Неужели в нем не осталось никакой бороздки, никакой накатанной колеи, через которую мы не можем действовать? Грош нам цена, если все эти месяцы мы работали с ним напрасно!

Так шептались кураторы, а Павел стоял в стороне и не мог ничего понять.