Сын игромана

Только теперь Людмила заметила: рядом с учителем возвышалось нечто, с первого взгляда напоминающее какой-нибудь спортивный снаряд. На самом деле это была весьма странная фигура, вырезанная, скорее всего, из пенопласта: круглая, как тыква, башка, дырки глаз, оплывший внизу живот – все вместе напоминало неумело скатанную снежную бабу. Но, несмотря на грубость исполнения, можно было понять, что по замыслу данное существо относится скорее к мужскому полу, чем к женскому. Под круглыми глазами в неоднозначной усмешке ощерился кривой рот – он-то и был мужским, поскольку его обрамляли две тоненькие полоски усов.

Мальчишки усердно гнули спины перед этой страхолюдной фигурой.

– А теперь попросим Ямалу, чтобы он сделал нас сильными душой и телом, – распорядился учитель. – Закройте глаза и повторяйте за мной: Ямала, возьми себе меня слабого, робкого, безвольного… недостойного твоего внимания… Обогати меня твоей силой и снова выпусти в океан сущего… Возьми мое, дай свое!

– …дай свое! – заворожено повторяли мальчишки.

* * *

Это уже было нечто за гранью дозволенное, определила про себя Людмила Викторовна. Она слышала, что экстрасенсы могут отбирать у людей внутреннюю энергию, и подумала, а не это ли происходит сейчас в зале. Мальчишки с закрытыми глазами, покачиваясь на носках, бормотали вслед за учителем странные заклинания, и – то ли свет так падал, то ли еще что, но их лица показались ей словно повторяющими оскал ухмыляющегося кривого рта. «Возьми мое, дай свое…» Дети выкладываются эмоционально еще до того, как начнутся физические упражнения. Теперь понятно, почему у Славика после этих занятий болит голова. К тому же, кому-то из мальчишек может быть страшно, а большинству – просто неприятно… Но протестовать они не решаются, будучи подавлены волевым напором учителя.

– А теперь по залу – р-разой-дись!

* * *

Вслед нетвердо двинувшимся во все стороны мальчишкам полилось мелодичное треньканье – музыка, состоящая из одних звоночков. Длинь-длень, длинь-дилень… Очевидно, магнитофон был спрятан за тучным туловищем Ямалы, потому что звуки, казалось, сыплются прямо из его живота.

Дальше случилось совсем уже необычное: Людмиле вдруг захотелось танцевать. Разве она не в бальной зале и музыка не влечет ее за собой, обнимая и покачивая? Вон и мальчишки внизу тоже стали кружиться на месте, как сомнамбулы.

Но она противилась, когда ей навязывали чужую волю. Она изо всех сил стиснула пальцами перила галерейки, чтобы не дать себе закружиться. Ее каблуки нечаянно стукнули, и чуткий, как кошка, каратист вновь вскинул вверх свои мерцающие красными точками глаза. Встретившись с ним взглядом, она вздрогнула, словно прикоснулась к оголенному проводу.

Его губы искривила презрительная усмешка: мол, проверяете, а что вам еще остается… Значит, теперь он знает, что за ним следили. Но она успела увидеть более чем достаточно.

Больше взглядов учителя Людмила на себе не ловила. Внизу выполнялись обычные, насколько она могла судить, упражнения: разминка, тренировка мгновенного выпада, четкости удара. Когда время истекло, мальчишки отдали новый поклон чудищу Ямале, после чего был объявлен конец занятия. Одетая в белое детвора облегченно порскнула в раздевалку, как стая снявшихся с места воробьев. А для взрослых, Людмилы и учителя, наступило время поединка.

Нельзя сказать, чтобы дело представлялось легким. Казалось бы, руководитель секции разоблачен: он явно нарушил правила проведения занятий. Но вопреки тому, что бояться должен виновный, Людмила спускалась сейчас с галерейки, чувствуя себя первоклашкой, посланной с поручением в кабинет директора. Проще сказать, она боялась этого странного каратиста, у которого такие уверенные движения, такой повелительный голос и такие завораживающие глаза. А вдруг он правда гипнотизер? В то же время внутри нее все возмущалось при мысли о том, что ее можно запугать. Это известный метод: уличенное зло прибегает к агрессии, чтобы не призвали к ответу. И все-таки ей было очень не по себе…

Перед дверью Людмиле пришлось сдержать участившееся дыхание, а в следующую секунду она инстинктивно отпрянула назад, потому что дверь сама распахнулась навстречу. На пороге стоял собственной персоной Ким Аланович Якутан, руководитель секции восточных единоборств, поклонник пенопластового Ямалы, обладатель угольно-черных глаз с красными искрами внутри. На минуту они застыли друг против друга, как два борца перед схваткой.

– Здравствуйте, Ким Аланович. Я классный руководитель 5 «А», той школы, где работает психолог Неведомский. У меня с собой список детей, пожелавших ходить на ваши занятия.

– Но теперь вы будете их отговаривать? – усмехнулся он уголком рта, при том что глаза его смотрели пристально, без улыбки.

– Конечно, буду. Вы не имеете права принуждать детей к культовым действиям. Тем более без согласия и даже без ведома их родителей.