Сын кровавой луны

— Даже попытка подавить волю древнего жестоко карается.

Колючие мурашки обожгли кожу, когда его губы невзначай коснулись ее уха.

— Так накажи меня, — ответила она, зажмурившись, вдыхая его запах, зарываясь пальцами в волосах, не в силах контролировать собственное тело.

Он был рядом. Он был ближе, чем кто-либо другой в ее жизни.

Он был как воздух…

Вампир чуть отклонился назад, чтобы вновь посмотреть ей в глаза. Мелания задержала дыхание, встретившись с алой бездной его взгляда, затягивающей так успешно, что бороться было невозможно, да и не хотелось. В то же время она наткнулась на что-то икрами, и вампир наконец перестал наступать на нее с неотвратимостью прилива. Пятиться было уже некуда.

— Во мне твоя кровь, — прошептала она, прихватывая его нижнюю губу и тут же отпуская. — И мне этого мало…

Элиас на миг закрыл глаза, но тут же она вновь увидела его взгляд, который, казалось, был ей жизненно необходим.

А в следующий миг словно что-то изменилось.

По губам вампира скользнула улыбка, от которой все внутри некромантки перевернулось. Вокруг внезапно будто потемнело, а воздух стал тягучим от разлившейся вокруг силы.

И это была не просто магия. Это были эмоции Элиаса, его ощущения, чувства, которые сжигали его изнутри и которые он скрывал в себе вместе с мощью древнего вампира.

Они хлынули в разные стороны, как облако Тьмы, медленно, но неотвратимо заполонив все вокруг, приглушая свет, обнажая самые темные и глубокие желания, впиваясь в кожу и заставляя кусать губы от ноющего голода, вспыхивающего глубоко в животе с хищной неконтролируемой силой.

Теперь Мелания поняла, как на самом деле действует очарование древних вампиров.

Они просто выпускают на волю свои желания…

В этот момент Элиас вдруг обхватил ее голову ладонями, погружая пальцы в волосы, путаясь в них и с силой сжимая, заставляя ее запрокинуть голову назад.

А затем, улыбаясь темной и порочной улыбкой, выдохнул:

— Ты сама виновата…

И поцеловал.

Не было больше ни богато обставленного номера отеля, ни неба, ни земли, ни потолка, ни огромной кровати, на которую некромантка упала, когда Элиас подтолкнул ее в последнем коротком движении, опускаясь сверху.

Мелания почувствовала долгожданную тяжесть его тела на себе и едва не застонала, обхватывая ногами, впиваясь ногтями в мощные плечи, все еще скрытые рубашкой. Она протянула руки к его груди, едва дыша от жадных ненасытных поцелуев, которыми он покрывал ее кожу, чувствительную, словно оголенный нерв. Она хотела расстегнуть непослушные пуговицы, стянуть к темным богам его одежду, чтобы ощутить его целиком, на ощупь, кончиками пальцев пройтись по каждому изгибу его тела, увитого тугими мышцами.

Но Элиас лишь на миг замер, поймав ее бесполезно скользящие по нему ладони, и вдруг по очереди стал целовать подушечку каждого пальца, не сводя с нее горящих как два рубина глаз. Глаз, которые больше не пугали ее.

Она почти завыла, закусив губу от этого промедления. Оттого что больше не может касаться его. Но с каждым поцелуем Элиаса, когда он продолжал, улыбаясь, глядеть на нее, она с изумлением замечала, как медленно и неторопливо превращается в черный туман сперва его рубашка, затем ее платье и кобура с револьвером, чулки. А затем исчезли и его брюки, оставив их обоих полностью обнаженными.

— Я больше не спрашиваю, Мелания, — промурлыкал он, опустившись к ее груди и накрыв губами твердую как камень вершинку.

Некромантка застонала, выгнувшись ему навстречу, сжимая его волосы и не позволяя отстраниться. Получая ни с чем не сравнимое удовольствие, оттого что наконец-то полностью оказалась в его власти, и ничто уже не сдерживало ее от собственных тайных страстей.

Жгучая отрава удовольствия входила в ее вены с каждым его прикосновением, с каждой новой лаской, когда он прикусывал ее зубами или его клыки скользили по ее коже, а он поднимался поцелуями все выше к ее шее.

Мелания снова обхватила ногами его бедра, на этот раз со страхом и нетерпением чувствуя желание древнего вампира. А Элиас коснулся губами чувствительной кожи над ее ключицей и вдруг провел по ней горячим языком, заставляя некромантку захлебываться собственным дыханием и скользить по нему бедрами, мечтая, чтобы огонь, который разгорелся в ней ослепительно-ярко, перестал так сильно жечь.

— Почему же ты больше не спрашиваешь? — попыталась усмехнуться девушка, не открывая глаз, крепко обнимая вампира и, кажется, каждым миллиметром тела чувствуя мощные, перекатывающиеся под его кожей мышцы.

Мелания не видела его лица, потому что он продолжал целовать самые чувствительные точки на ее шее, но ей казалось, что она ощущает его улыбку. А затем он проговорил бархатистым, немного хриплым голосом:

— Потому что теперь поздно поворачивать назад. Теперь ты моя, роза из пепла. Только моя…

А в следующий миг она почувствовала, как его клыки вошли в ее кожу одновременно с обжигающей твердостью, которой ей столько времени не хватало.