Сын пламени

 - О том, что я сейчас тебе расскажу, знали только я и Абха, - со вздохом начал Палнас, ходя вокруг Сильфарина с Норахом кругами. – Когда Некто Без Имени покидал Рунна и Ганнуса, уходя в Ничто, Он обещал, что явится к ним девять раз, чтобы взглянуть на Девять Поединков между избранными воинами со стороны Света и Тьмы – воинами Рунна и Ганнуса, которых потом стали называть чинхами. Тот из двоих богов, чьи воины победят большее число раз, имеет право просить у Некто чего угодно. Но есть правила этой жестокой игры, которые нельзя нарушать. Нельзя убивать вражеского чинха до того, как наступит час битвы. И оружие избранных не должно использоваться для иных целей. Все воины Рунна будут биться, как ты, должно быть, догадываешься, Небесным Мечом. Об оружии Ганнуса мне ничего не известно. Ты понимаешь, Сильфарин? Вот почему Ганнус велел Эйнлиэту оставить тебя в живых. Он почувствовал появление Небесного Меча и понял, что грядет Поединок и что Рунн выбрал тебя чинхом. Ганнус побоялся гневить Некто Без Имени.

 - Почему я? – быстро спросил Сильфарин. – И почему именно Небесный Меч?

 - Рунн выбрал тебя, мальчишка! – отрезал Палнас. – Он не советуется с земными существами, делая выбор. А Небесный Меч… Ты же понимаешь: оружие чинха Рунна должно быть под стать столь важной особе. Когда Отец Света впервые услышал о Поединках, он обратился к величайшему из кузнецов Вселенной – к Младшему Богу Вардвану. И бог-воин создал для него совершенный клинок, сила которого способна уничтожить даже демона или ангела.

 Сильфарин вздрогнул и дернул плечами.

 - Демона? – Его глаза загорелись.

 Он вспомнил сегодняшнюю битву и поразительную легкость, с которой Эйнлиэт залечил свои раны, нанесенные обычным оружием. Сердце заколотилось чаще. Ну, конечно! Вот выход…

 Палнас побледнел.

 - Не вздумай, Сильфарин! Я же сказал: нельзя использовать Небесный Меч не по назначению! Это против правил. Или ты хочешь обрушить гнев Создателя на наши головы и уничтожить самого Рунна? Некто Без Имени способен на все, ты же знаешь! Если пойдем против Него, Он может поглотить всю Айриндаэн, и снова придет Пустота.

 Молодой человек промолчал, опустив глаза. И только усмирив сердце, спросил:

 - А Поединки уже были?

 - Да, но только один. Первым чинхом Рунна стал ангел Риагор, а Ганнус выставил Эйнлиэта. Демон уничтожил противника, завоевав для своего господина первую из пяти необходимых побед.

 Сильфарин прищурился.

 - Так значит, в этот раз я буду чинхом Рунна?

 Великий кивнул.

 - Что ж… - Юноша расправил плечи, недобро усмехнувшись. – Что ж, тогда воином Ганнуса вновь будет Эйнлиэт, и я убью его!

 Ледяной взгляд Палнаса заставил его поежиться, кожа подернулась неприятными мурашками. Великий с несвойственной ему силой стиснул запястье Сильфарина.

 - Не тебе это решать. Все уже определено богами: я слышал Знаки Правды в шуме океана, пока мы спасались из пещеры. Ганнус, не колеблясь, сделал выбор, и его чинх не демон, а такой же человек, как ты…

 Глядя в глаза владыки Каллаона, нельзя было ошибиться: в них читалось все, все – недвусмысленная и прямая правда.

 - Нет. Не может быть.

 - Да, мальчик мой. Так решили те, кто выше нас. Второй Поединок. Ты – и Рагхан.

 Помолчав, Палнас тихо добавил:

 - Теперь решай, готов ли ты подвести Рунна...

 Расставшись с Великим, Сильфарин отправил Нораха верхом на вороном в лагерь – под чуткий надзор княжны Реаглинской, а сам долго еще бродил по заснеженной равнине, не осознавая, почти не чувствуя мира вокруг себя, и только думал, думал, думал о непреклонности и холодности богов и о предстоящей битве… И с кем? С Рагханом, которого называл братом и обещал спасти! Пусть вождь изменился и стал врагом, пусть отказывался принять помощь, это не важно – важно то, что он, чинх Рунна, не хотел биться с Кальхен-Туфом! Не хотел.

 О, боги! Неужели вам мало крови? Неужели там, наверху, так весело и шумно, раз вы не слышите наших слов? Ваши души, где нет сангмайхов, слишком черствы, чтобы вы могли считаться с нашими чувствами. Вам нет дела до них, вам все равно: мы – ваши куклы, ваши рабы, ваши гладиаторы, и арена, на которой мы сражаемся за свои и чужие ничтожные жизни, - вся земля, которую вы подмяли под себя. Вы сами выбираете для нас наших врагов, вы говорите, нет, приказываете: убей! И мы убиваем.

 Так?

 Но ведь я говорил вам: я не смирюсь. Я – против.

 «Глупый и дерзкий человечишка, - шептал гнусный, паскудный внутренний голосок. – Думаешь, сможешь противостоять воле Рунна и Ганнуса – двух гигантов, породивших сущий мир? Да тебя раздавят, как букашку, но прежде все равно заставят сделать так, как они желают!»

 - Нет, я освобожу Рагхана, убив Эйнлиэта, и Ганнусу придется выбрать себе другого чинха!