Сыскные подвиги Тома Соуэра в передаче Гекка Финна

„Я ломалъ себ голову цлый мсяцъ, придумывая средство спасти дядю Силаса, но ничего у меня не выходило. И даже, идя сегодня сюда, въ судъ, я не запасся ничмъ, ршительно не зналъ, на что можно надяться. Но нечаянно я подмтилъ одну вещь, наведшую меня на мысль… вещь ничтожную, одинъ намекъ, такъ сказать, на которомъ нельзя еще было основываться… Но все же я призадумался, что не мшало мн наблюдать… И пока дядя Силасъ городилъ этотъ вздоръ о томъ, какъ онъ убилъ Юпитера Денлапа, я подмтилъ снова ту штуку, и тогда я вскочилъ и остановилъ его, потому узналъ наврное, что передо мною сидитъ Юпитеръ Денлапъ! Я узналъ его по одной привычк, которую я замтилъ за нимъ, гостя здсь въ прошломъ году… я ея не забылъ.

Онъ остановился и промолчалъ съ минуту, выгадывая снова „эффектъ“, какъ я понималъ. Но онъ вдругъ повернулся, какъ бы желая уйти съ эстрады, и проговорилъ съ утомленіемъ и небрежно:

— Вотъ и все, кажется мн.

Ну, я вамъ скажу, какой поднялся гвалтъ! Ршительно вс кричали:

— Что вы примтили?.. Не уходи ты, дьяволенокъ!.. Разв можно раззадорить такъ публику и не договорить? Что длалъ Юпитеръ? Какая привычка?

Тому только это и требовалось. Все было подстроено имъ для „эффекта“. Уходить! Да его не стащили бы съ эстрады и воловьимъ ярмомъ!

— О, совершенные пустяки! — отвтилъ онъ публик. — Видите ли, мн показалось, что его взволновало немного то обстоятельство, что дядя Силасъ лзетъ такъ упорно самъ въ петлю, настаивая на убійств, котораго вовсе не совершалъ. И волненіе его возростало все боле и боле, а я не переставалъ наблюдать за нимъ, не показывая виду… И вдругъ я замтилъ, что пальцы у него начинаютъ шевелиться, лвая рука поднимается… и онъ чертитъ крестики у себя на щек… Тутъ я его и поймалъ!

Какой тутъ поднялся опять крикъ, шумъ, топанье, битье въ ладоши! Томъ Соуэръ былъ счастливъ и гордъ до того, что не зналъ, что и длать съ собою. Судья нагнулся изъ-за всего стола и спросилъ:

— Милый мой, вы были лично свидтелемъ всхъ подробностей этого ужаснаго замысла, всей этой трагедіи, которую вы описываете?

— Нтъ, ваша милость, я не видалъ ничего.

— Ничего не видали? Какъ-же такъ? Вы разсказывали все, точно оно происходило передъ вашими глазами. Какимъ образомъ вы могли?..

Томъ возразилъ самымъ равнодушнымъ тономъ:

— О, просто подмчая то и другое и сопоставляя вмст подобныя наблюденія… маленькое „сыщицкое“ дло, ваша милость; на это всякій способенъ.

— Вотъ уже нтъ! И два человка изъ милліона не додумались бы до этого. Вы замчательный малый!

Тутъ вс начали снова чествовать Тома, а онъ… Ну, онъ не продалъ бы такой минуты за цлый серебряный рудникъ. Судья сказалъ ему, однако:

— Но вы уврены, что не обманулись ни въ чемъ при вашемъ разсказ?

— Совершенно увренъ, ваша милость. Брэсъ Денлапъ тутъ передъ вами: пусть онъ попытается опровергнуть свое участіе въ дл, если онъ хочетъ рискнуть; я обязуюсь заставить его раскаяться, если онъ сдлалъ эту попытку… Вы видите, онъ и не шелохнется. И братъ его тоже… и т четыре свидтеля, которые лгали за деньги передъ судомъ, тоже сидятъ смирнехонько. А что касается самого дяди Силаса, ему нечего соваться впередъ, я не поврю ему, хотя онъ присягнетъ!

Вс даже расхохотались при этомъ, и самъ судья не могъ удержаться отъ смха. Томъ расцвлъ, что твоя радуга! Но когда снова все стихло, онъ взглянулъ на судью и сказалъ:

— Ваша милость, а въ зал-то воръ.

— Воръ?

— Да, сэръ. И при немъ т брилліанты, что стоятъ двнадцать тысячъ долларовъ.

Господи Боже, что тутъ началось! Вс орали:

— Кто такой? Кто?.. Указать его!..

А судья произнесъ:

— Томъ Соуэръ, укажите вора. Шерифъ, арестуйте его. Кто же онъ?

— А вотъ этотъ недавній покойникъ, Юпитеръ Денлапъ, — сказалъ Томъ.

Снова все такъ и загремло отъ изумленія и неожиданности, но Юпитеръ, который и такъ былъ достаточно озадаченъ, тутъ уже совершенно окаменлъ отъ ужаса, потомъ сталъ вопить со слезами:- Это уже неправда! Ваша милость, зачмъ же такая напасть? Я довольно худъ и безъ этого! Въ остальномъ я винюсь. Брэсъ меня уговорилъ, общалъ обогатить меня посл… и я согласился, сдлалъ все; теперь очень жалю о томъ; впутался и самъ не радъ… Но я не кралъ брилліантовъ… Прирости мн на тст, если я сдлалъ это! Пусть шерифъ обыщетъ меня.

— Ваша милость, — сказалъ Томъ, — называть воромъ будетъ неправильно. Я это докажу. Онъ укралъ брилліанты, но самъ не зная того. Онъ укралъ ихъ съ своего мертваго брата Джэка, посл того какъ Джэкъ укралъ ихъ у тхъ двухъ воровъ; но Юпитеръ не подозрвалъ, что крадетъ и ходитъ съ ними такъ цлый мсяцъ. Да, сэръ, онъ таскаетъ при себ цнностей на двнадцать тысячъ долларовъ… такое богатство!., и расхаживаетъ между нами, какъ бднякъ. Брилліанты и теперь при немъ, ваша милость.

— Обыскать его, шерифъ, — приказалъ судья.

Ну, сэръ, шерифъ принялся обшаривать Юпитера сверху и до низу, осмотрлъ его шляпу, чулки, сапоги; всякій шовъ… Томъ оставался спокоенъ, подготовляя новый „эффектъ“. Наконецъ, шерифъ объявилъ, что ничего нтъ; вс были этимъ недовольны, а Юпитеръ сказалъ:

— Что взяли? Я говорилъ вамъ!

А судья проговорилъ съ своей стороны: