Сыскные подвиги Тома Соуэра в передаче Гекка Финна

И Брэсъ опустился, какъ снопъ, на свое мсто, рыдая и причитая. Да почти и вс присутствовавшіе плакали и вопили: «Ужасно… Ужасно… страсти какія!..» Словомъ, поднялся такой чудовищный гамъ, что своихъ собственныхъ мыслей нельзя было слышать, и среди всего этого вдругъ поднимается старый дядя Силасъ и провозглашаетъ:

— Врно все до послдняго слова… Я убилъ его и съ предумышленіемъ!

Ну, я вамъ скажу, всхъ такъ и ошеломило! Вс повскакали съ мстъ, бросились впередъ, чтобы лучше посмотрть на него, хотя судья колотитъ своимъ молоткомъ, а шерифъ оретъ: «Къ порядку!.. Къ порядку передъ судомъ!.. Къ порядку!..»

А старикъ все стоитъ, дрожитъ весь, глаза у него такъ и горятъ. Жена и дочь обнимаютъ его, стараются успокоить, а онъ и не смотритъ на нихъ, отстраняетъ только руками и повторяетъ, что хочетъ очистить покаяніемъ свою преступную душу, хочетъ сбросить съ нея невыносимое бремя; онъ не можетъ переносить его и одного часу доле! И тутъ онъ принялся за свою страшную исповдь, и вс — судья, присяжные, оба адвоката, и вся публика такъ и впились въ него глазами, едва переводя духъ, между тмъ какъ тетя Салли и Бенни плакали навзрыдъ. Но Томъ, поврите ли, даже не взглядывалъ на него! Смотритъ себ на что-то другое, на что именно, я не могъ разобрать. А старикъ такъ и кричитъ безудержу, слова льются у него огненной ркой:

— Я убилъ его!.. Я виновенъ!.. Но я никогда не обижалъ его прежде, не билъ, что они тамъ ни лгутъ о моихъ угрозахъ ему! Я не трогалъ его до той минуты, какъ схватилъ эту дубинку… тутъ сердце у меня похолодло совсмъ, потому что изсякла жалость въ немъ… и я нанесъ ему ударъ, чтобы сразить! Въ это мгновеніе воскресли передо мною вс понесенныя мною обиды, вс надругательства, которыми осыпалъ меня этотъ человкъ и мерзавецъ его братъ… они сговорились погубить меня въ глазахъ всего народа, отнять у меня мое доброе имя и вынудить меня на такое дло, которое опозоритъ меня и мою семью, никогда не длавшую имъ зла, видитъ это Богъ!.. И на все это они ршились изъ-за подлаго мщенія… За что? За то, что моя невинная, чистая дочь, находящаяся теперь здсь, возл меня, не хотла пойти за этого богатаго, наглаго невжду и подлеца, Брэса Денлапа, плачущаго теперь о брат, за котораго онъ и фартинга мднаго не ршился бы пожертвовать до тхъ поръ…

Въ эту минуту Томъ всколыхнулся и весь просіялъ, я это замтилъ какъ нельзя лучше; а старикъ продолжалъ свое говорить:

— Вспомнивъ все это, какъ я сказалъ, я позабылъ и Господа Бога моего, помнилъ только горечь свою сердечную и… Господи, помилуй меня!.. Нанесъ ударъ, чтобы убить. Черезъ секунду горе уже взяло меня… О, я раскаявался! Но я думалъ о своей бдной семь и ршилъ, что надо скрыть дло ради нея… И я запряталъ трупъ въ кусты, стащилъ его въ табачное поле… а потомъ, ночью, взялъ заступъ и пошелъ зарывать убитаго туда, гд его…

Томъ сорвался вдругъ съ мста и крикнулъ:

— Теперь ясно!.. — потомъ махнулъ рукой старику и все это такъ изящно, эффектно, и произнесъ:- Садитесь! Убійство было совершено, но вы тутъ ничмъ не участвовали!

— Ну, сэръ, врите ли, наступила такая тишина, что было бы слышно паденіе булавки. Дядя Силасъ опустился на свою скамью почти въ безчувствіи, а тетя Салли и Бенни даже не замтили этого, потому что были сами озадачены и смотрли на Тома, разинувъ рты и не помня себя. Да и вся публика была въ такомъ же состояніи. Я не видывалъ еще никогда такой растерянности, озадаченности, такихъ выпученныхъ, не сморгнувшихъ ни разу глазъ! А Томъ, какъ ни въ чемъ не бывало, спрашиваетъ:

— Ваша милость, дозволяете говорить?

— Да говори, ради Бога! — отвчалъ ему судья, тоже изумленный и растерявшійся не меньше другихъ.

Тогда Томъ выступилъ впередъ и, помолчавъ нсколько секундъ — это для большого «эффекта», какъ онъ выражается — потомъ началъ спокойнйшимъ голосомъ:

— Недли дв тому назадъ у входа въ эту залу суда было прибито маленькое объявленіе, въ которомъ общалась награда въ дв тысячи долларовъ тому, кто найдетъ пару крупныхъ брилліантовъ, украденныхъ въ Сентъ-Льюис. Эти брилліанты цнятся въ двнадцать тысячъ долларовъ. Но оставимъ это пока въ сторон… Я перейду теперь къ убійству и разскажу вамъ, какъ оно произошло… кто виновенъ… словомъ, вс подробности.

Вс придвинулись и навострили уши.