Табу

– А чего? Рожей не вышел? – рассмеялся Мара и открыл бутылку коньяка. Немного подумал, а потом сделал глоток прямо из горла. – Ли-и-ля…

Протянул он, хватая пробегающую официантку.

– Ты только посмотри, в каком сраче сидят трое щедрых на чаевые и дико жадных до алкоголя мужчин?

Девушка покраснела, но в одно мгновение сгребла мусор со столика, за что ощутила приятную купюру в заднем кармане джинс. Пальцы Мартынова замерли, мне даже показалось, что он умудрился ущипнуть ее, пока засовывал «Ярославль» под натянувшуюся ткань.

– А ещё мы голодные.

– Хорошо, – вспыхнула она новой волной смущения и удалилась, плотно закрыв стеклянную дверь.

– Ну, ты и жук, Мартынов, смотрю на тебя и просто охреневаю, – Бояра внимательно осмотрел опустевший зал, поделённый матовыми стёклами перегородок на небольшие уютные зоны, чтобы гости не видели друг друга, ну а с голосами неплохо справлялась музыка, заглушающая любые разговоры. – Со школы вот так мог. Как баба, ей богу, хлопнет своими глазюками, скажет пару ласковых и все… Потеклааа…

– Паха, а ты не завидуй. Бабы тебя никогда не интересовали, как способ самоутверждения, ты ж до сих пор принцессу ищешь. Среди своих «оборотней» не шукал?

– Как было хорошо до вас, – я выдохнул и допил остатки коньяка прямо из горла. Приятное жжение прогнало тепло от горла до самого желудка, на миг, позволив расслабиться.

– А ты не стреляй в меня молниями, Лазарь, я в броне, – расхохотался Мартынов. – А чего ты хотел? Наскалов со мной больше не водится, семейным совсем стал, придётся тебе, дружище, усыновить меня, по-братски. Все же знают, какой я непутевый и прочее. Хотя, если хочешь, могу попасть в пару передряг, чтобы тебе пришлось выручить мою задницу из дерьма. Хочешь?

– Нет, уж. Сиди так. Пусть ты и твоя задница уж лучше будут на виду, от греха подальше.

– Кстати, Янка родила, – Мартынов закурил, пропустив искреннюю улыбку. Его лицо стало по-мальчишески довольным, добрым, что совсем было ему несвойственно.

– Как? – хором вскрикнули мы.

– Вам показать? Или урок анатомии провести? Благо наглядный пример есть, – Мартынов впился взглядом в ближнюю танцовщицу. Огромная копна рыжих кудрей торчала из-под милицейской фуражки, дополняющей костюм. – Паха, нутром чувствую, твоя половинка. Ты посмотри, как вьётся.

– Олег тебе сообщил?

– Нет, батя. Он свою очередную жену повёз рожать, там и встретились. Девка у нашего Олежи. Но так ему и надо. Плюша.

– Ксюша? – переспросил Пашка.

– Неее, Плюша. Пьяная после наркоза Янка на весь роддом визжала от радости, что у Скалы появилась Плюша. Честное слово. Папенька мой по буквам произнёс, ПЛЮША.

– Так и в дурку можно попасть, – ухмыльнулся, потому что сил улыбаться, радоваться не было.

– Олежа отмажет, – отмахнулся Мара, остановив свой блуждающий взгляд на мне. Он так внимательно смотрел, не двигаясь, даже сигарета замерла в паре сантиметров ото рта, выжидал, когда светская прелюдия закончится. Ждал, когда взорвусь, извергая миллионы слов, что роились в голове, ведь пока я мог только говорить. Нет у меня шанса на ошибку, а поэтому и действовать нельзя.

– Мне нужно все, чем он дышит. Хочу знать о каждом его телодвижении, – почти не дышал, когда слова монотонным залпом полились, демонстрируя то, что скопилось внутри за последние сутки. – Хочу знать его расписание до минуты: встречи, обеды, даже когда он дрочит! Важна каждая мелочь!

– Чур, я подглядывать не буду, – сказал Мартынов и тут же вздрогнул, напоровшись на мой взгляд. – Но, если ты настаиваешь, я могу.

– Одно я знаю точно, приехал он сюда не за постом и уж тем более не за любовью, хотя последняя причина очень помогла ему накрутить голоса. Он же из своего развода цирк устроил. Затаскал бедную девчонку по судам, на коленях стоял, умолял не бросать его, – Пашка закурил и бросил на стол несколько потрёпанных газет, добытых через знакомых в архивных библиотеках. – Правда делал он это исключительно на камеру и то, до тех пор, пока Моисей с Костей не вмешались в очередной раз. Женщины просто слезами уливались. Тебе повод нужен, Серёга…

– Ни*уя мне не нужно, – заорал я, от звонкого вскрика задрожали стеклянные простенки. – Не нужен мне повод, чтобы открутить его голову. Не нужно мне разрешение, чтобы повесить на площади за яйца, Паха. Этот мудак ответит мне за каждый волос, упавший с её головы.

– Ну, так бы и сказал, что все серьезно, друже, – Мартынов лениво отвёл взгляд от сцены, скинул ноги со стола. – Паха, мы потеряли ещё одного собутыльника, брат. Он молча налил три стакана водки, и замер, ожидая, пока мы присоединимся. И что-то мне подсказывало, что лучше составить ему компанию, забыв, что водка перестала помогать ещё вчера. Выпил черт знает сколько, а толку никакого, лишь нарастающий шум в ушах, да дикая жажда крови. Глотку перехватывало, а перед глазами то и дело вспыхивали разнообразные картинки казни. Вновь и вновь представлял, как откручиваю ему шею. Как только я осушил стакан водки, Бояра перешёл на шёпот: