Тайна богатой вдовы

– Просто я считаю, что узнать об этом следует. Почему бы тебе не навестить её завтра утром и не узнать, где она была в эти числа.

– Обижаешь, – вздохнул Шура.

– Что ещё не так?!

– Уже проверили!

– И где же она была?

– В один вечер дома, и это подтверждают многие.

– Обслуга?

– Нет, у них в этот вечер были гости.

– Понятно… – разочарованно протянула Мирослава, – а во второй вечер.

– Они с Артуром Владимировичем были на балете.

– Но Дарский этого подтвердить не может!

– Дарский не может, но с ними были ещё две супружеские пары, и они подтверждают.

Мирослава приуныла, и Шура, толкнув её локтем в бок, весело сказал:

– Ох, не нравится тебе Снежана Эдуардовна, а какая красавица! – Он многозначительно посмотрел на неё и прищёлкнул языком.

– Шура, тебя сразу придушить или ты желаешь помучиться? – спросила она, оглядывая его с головы до ног.

– Э, нет! – Он быстро вскочил. – Руки прочь от гения отечественного сыска! Я желаю жить долго и счастливо!

– Кто тут желает жить долго и счастливо? – спросил появившийся Морис.

– Да, Шура, кто же ещё! – досадливо ответила Мирослава.

– Видишь?! – обратился к Миндаугасу Наполеонов. – Я поделился с ней информацией, а она в благодарность за это грозится придушить меня!

– Нехорошо это, – согласился Морис.

– Защитник нашёлся, – обронила Мирослава, поднимаясь с крыльца.

– Нас много! Всех не передушишь! – выкрикнул Шура из-за плеча Мориса.

– Она, наверное, хотела от радости задушить тебя в объятиях, но не совсем, а только немного, – попытался утешить Шуру Миндаугас. – Просто высказалась в переносном смысле.

– Миротворец ты наш! – в один голос воскликнули Мирослава и Шура.

– Да ну вас! – отмахнулся Морис, сняв с плеча кухонное полотенце. – Идёмте есть, а то курица перетомится и будет невкусной.

– О! Жареная курочка! – обрадовался Наполеонов и поспешил в дом.

Когда от курицы остались одни косточки, Мирослава посмотрела на Шуру и сказала:

– А ты знаешь, Шурочка, что вот Наполеон в отличие от тебя кур не любил.

– Это ещё почему? – спросил Наполеонов, придвигая к себе поближе тарелку с десертом.

– Видишь ли, Наполеон родился на Корсике.

– Тоже мне новость! – фыркнул Шура.

– А на Корсике в те времена, – как ни в чём не бывало продолжила Мирослава, – питались в основном куриным мясом. Благодаря своей дешевизне, оно было наиболее доступным, его отваривали и ели вместе с бульоном почти каждый день. Когда Наполеон стал капралом, а потом офицером, квартировала армия в деревнях, где и солдат, и офицеров опять же кормили куриным мясом по три раза в день.

– Ужас! – согласился Шура.

– За почти тридцать лет курица так надоела Наполеону, что, став первым консулом, а потом и императором, он под страхом казни запретил своим личным поварам готовить для него что-либо из курицы. И повара не нарушали запрет Бонапарта до тех пор, пока его личным поваром не стал Лягюньер. Он был настолько уверен в совершенстве своего кулинарного искусства, что, выслушав запрет императора, ослушался его и на следующий же день подал ему на обед… курицу. Разгневанный Наполеон, который в гневе был страшен, велел немедленно призвать к нему повара. Явившийся Лягюньер выглядел невозмутимым, на крики Бонапарта он ответил, что готов расплатиться своей головой за нарушение приказа, но только пусть император сначала съест хотя бы маленький кусочек приготовленного кушанья. Наполеон попробовал блюдо и был удивлён его вкусом, который нисколько не напоминал привычное с детства куриное мясо. После этого император разрешил Лягюньеру готовить для него еду из куриного мяса. И повар, оправдывая доверие Бонапарта, не уставал удивлять его – каждое новое блюдо, приготовленное Лягюньером из курицы, имело новый изысканный вкус и аромат. Так кулинарное искусство победило, казалось бы, непобедимое предубеждение Наполеона.

– Но Морис всё равно готовит лучше Лягюньера, – уверенно проговорил Наполеонов.

– Всё может быть, – улыбнулась Мирослава, – ведь пробовать блюда, приготовленные известным французским поваром, мне не довелось.

Шура сверкнул на неё глазами, а Морис только улыбнулся.

После ужина они переместились в сад, где сначала Мирослава рассказала следователю об их посещении с Морисом ландшафтного дизайнера Ирины Глаголевой, сокурсницы Аполлинарии.

– Павлова тоже училась на дизайнера?

– Нет, тогда ещё Аполлинария Крутикова и Ирина Глаголева учились на факультете журналистики.

– Откуда знаете?

– Морис узнал из интернета.

– Ясно.

– Но потом, видимо, Глаголева раздумала быть журналисткой и приобрела новую профессию.

– Но Аполлинария тоже ведь оставила журналистику, – проговорил Шура. – Интересно, чем она занимается теперь и на что живёт.

Мирослава поведала о том, что ей удалось узнать от бывшего супруга Аполлинарии, но о том, что Давид Робертович спонсирует бывшую супругу, позволяя ей безбедно жить, говорить не стала. Хотя и Морис, и Шура догадались об этом сами, но озвучивать свои догадки не стали.