Тайна Богоматери. Истоки и история почитания Приснодевы Марии в первом тысячелетии

Перейдем теперь к важнейшему сочинению Дамаскина, посвященному Богородице: трилогии проповедей на Успение. Подобно циклу из трех проповедей на Успение святого Андрея Критского, эта трилогия представляет собой цельное произведение, в котором каждая последующая проповедь продолжает предыдущую. Влияние Критского архиепископа прослеживается и в тематическом плане трилогии: первая проповедь в основном посвящена жизнеописанию Богородицы, вторая имеет центральной темой те песнопения, которые звучали при Ее кончине и погребении (та же тема — во второй проповеди на Успение Андрея Критского), а третья представляет своего рода эпилог к первым двум.

Все три проповеди были произнесены в течение одной ночи — на всенощном бдении праздника Успения[1252]. У всех трех проповедей похожее начало: проповедник говорит о том, что ему недостает умения, чтобы по достоинству восхвалить Богородицу. При этом Первое Слово начинается с рассказа о человеке, который, увидев самодержца и не имея ничего достойного, чтобы принести ему в дар, почерпнул воды и принес ее ему в пригоршне[1253]

. В начале Второго Слова слушателям предлагается похожий образ: если самодержцу, «у которого стол всегда накрыт и изобилует разнообразными яствами, а дворец сладостно благоухает драгоценными ароматами», кто-нибудь приносит зимой фиалку или розу, он «обратит внимание не на незначительность дара, а на его необычность, и удивится красоте цветка»[1254]. Наконец, в начале Третьего Слова проповедник сравнивает себя с поваром, готовящим «трапезу, которая пусть небогата и недостойна Созвавшей нас, но, по крайней мере, способна в случае нужды утолить голод»

[1255].

Первое Слово открывается торжественным вступлением, за которым следует описание рождения Христа от Девы:

Будучи избранной от древних родов по предвечному Совету без истечения и бесстрастно родившего Тебя Бога Отца, Она родила Тебя — умилостивление и спасение, оправдание и искупление, Тебя — жизнь от жизни, свет от света, Бога истинного от Бога истинного, воплотившегося от Нее в последние времена. Это рождение было необычайным, способ рождения превосходящим природу и разумение и спасительным для мира, успение же Ее славным, подлинно священным и всехвальным[1256].

Далее говорится о Самой Деве: «Отец Ее предопределил, пророки предрекли Духом Святым, а освящающая сила Духа нашествием Своим очистила, освятила и как бы заранее оросила». И когда Бог пожелал «возвести ничтожество нашего естества на беспредельную высоту Своего непостижимого Божества», Он во чреве Девы «образовал Сам Себе плоть, оживленную душой мыслящей и разумной, Сам явился для плоти Ипостасью, так что стал совершенным Человеком, не переставая быть совершенным Богом» и сохраняя единосущие Своему Отцу. От Нее произошел «Один Христос, Один Господь, Один Сын, Он же самый Бог и Человек, вместе совершенный Бог и совершенный Человек, весь Бог и весь Человек, но одна сложная Ипостась из двух совершенных природ — Божества и человечества и в двух совершенных природах — Божестве и человечестве»[1257].

Опровергнув таким образом несторианское разделение Сына Божия на «двух сынов», Иоанн Дамаскин затем говорит о полноте двух природ во Христе: Он «не исключительно Бог и не просто Человек, но Один Сын Божий и Бог воплотившийся, вместе Бог и Он же вместе с тем человек, не принявший слияния и не претерпевший разделения». В Себе Самом Он несет «естественные свойства двух разносущных природ, по Ипостаси соединенных неслитно и нераздельно: тварность и нетварность, смертность и бессмертие, видимость и невидимость, ограниченность и безграничность». И далее проповедник опровергает монофелитство и моноэнергизм, утверждая, что Христос несет в себе «волю Божественную и волю человеческую, действование Божественное, но и действование человеческое, две совершенные свободы, Божественную и человеческую…»[1258]