Тайна булгаковского «Мастера…»

Но если вчитаться в «Собачье сердце» со вниманием, можно обнаружить «пассажи» весьма любопытные. В 20‑е годы они звучали просто вызывающие.

Настораживающая сатира

Современники Булгакова, прежде всего, должны были обратить внимание на чересчур смелые высказывания героев «Собачьего сердца». Так, водку советского производства доктор Борменталь с нескрываемым ехидством называет «новоблагословенной». А профессор Преображенский в ответ назидательно произносит фразу, ставшую впоследствии почти крылатой:

«— А водка должна быть в сорок градусов, а не в тридцать».

Чтобы современному читателю было понятно происхождение как «назидательности» профессора, так и «ехидства» его ассистента, обратимся к дневнику Булгакова. В ночь с 20 на 21 декабря 1924 года там было записано:

«В Москве событие — выпустили 30° водку, которую публика с полным основанием назвала „Тыковкой“. Отличается она от царской водки тем, что на десять градусов она слабее, хуже на вкус и в четыре раза дороже».

29 декабря — продолжение темы:

«Водку называют „Рыковка“ и „Полурыковка“. „Полурыковка“ потому, что она в 30°, а сам Рыков (горький пьяница) пьёт в 60°».

Таким образом, герои «Собачьего сердца» не просто рассуждают на отвлечённые «водочные» темы, а высказывают своё отношение к важнейшим хозяйственным мероприятиям советской власти. И при этом подтрунивают над алкогольными пристрастиями главы Совнаркома А.И.Рыкова.

В той же записи, что была сделана в ночь с 20 на 21 декабря, есть фразы, касающиеся и происходивших в стране событий:

«Самое главное из них конечно — раскол в партии, вызванный книгой Троцкого „Уроки Октября“, дружное нападение на него всех главарей партии во главе с Зиновьевым, ссылка Троцкого под предлогом болезни на юг и после этого — затишье… Троцкого съели, и больше ничего…

Мальчишки на улице торгуют книгой Троцкого „Уроки Октября “, которая шла очень хорошо. Блистательный трюк: в то время, как в газетах печатаются резолюции с преданием Троцкого анафеме, Госиздат великолепно продал весь тираж. О, бессмертные еврейские головы…

… публика, конечно, ни уха, ни рыла не понимает в этой книге и ей всё равно — Зиновьев ли, Троцкий ли, Иванов ли, Рабинович. Это «спор славян между собой».

О судьбах вождей, считавших себя вершителями человеческих судеб, Булгаков напишет в начале 30‑х («Жизнь господина де Мольера»):

«Несчастные сильные мира! Как часто свои крепости они строят на песке!.. К сожалению, вершители судеб могут распоряжаться всеми судьбами за исключением своей собственной…»

В те годы судьбами большевистских лидеров распоряжалась партия. В последней декаде января 1925 года Объединённый пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) снял Льва Троцкого с постов председателя Реввоенсовета и народного комиссара по военным и морским делам. Другой Лев (Каменев) был переведён из членов политбюро в кандидаты. Главой Красной армии назначили Михаила Фрунзе.

«Судьбоносные» решения пленума бурно обсуждались всюду. И они не могли не найти отражения в создававшейся в то же самое время булгаковской повести. Так что не зря насторожился на «Никитинском субботнике» некий «искусствовед в штатском». «Враждебные тона», которые он почуял в «Собачьем сердце», были для этой повести вполне естественны. Она ведь для того и писалась, чтобы громогласно заявить:

а) о тщетности большевистского эксперимента по построению бесклассового общества всеобщей справедливости,

б) о неспособности советской власти преодолеть даже самую обыкновенную разруху,

в) о бессмысленности её попыток решить экономические вопросы с помощью жесточайшего террора.

Беспартийный профессор Преображенский говорит: