Тайна булгаковского «Мастера…»

«Террором ничего поделать нельзя с животным, на какой бы ступени развития оно ни стояло. Это я утверждал, утверждаю и буду утверждать. Они напрасно думают, что террор им поможет. Нет‑с, нет‑с, не поможет, какой бы он ни был: белый, красный или даже коричневый! Террор совершенно парализует нервную систему».

На всём протяжении повести профессор отпускает весьма нелестные замечания в адрес советских порядков, на наглядных жизненных примерах доказывая полную бессмысленность коммунистических затей:

«— Что такое эта ваша разруха?.. Это вот что: если я, вместо того чтобы оперировать, каждый вечер начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха! Если я, ходя в уборную, начну, извините меня за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной получится разруха! Следовательно, разруха сидит не в клозетах, а в головах!»

Свою взволнованную речь, обращённую к доктору Бор‑менталю, Преображенский завершает фразой, которая перечёркивает всё то, что с таким энтузиазмом воспевалось в «Интернационале» («Мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем!»):

«— Это никому не удастся, доктор, и тем более людям, которые вообще, отстав в развитии от европейцев лет на двести, до сих пор ещё не совсем уверенно застёгивают собственные штаны!»

Булгаков не просто смеялся, он издевался над большевистскими планами, во всеуслышанье заявляя, что они нереальны, а потому и несбыточны. Новый коммунистический мир советская власть не построит ни за что. Точно так же, как ни один хирург мира (пусть даже самый гениальный) никогда не превратит дворового пса в интеллигентного человека.

Для Булгакова это были истины, не требовавшие никаких доказательств. Но чтобы его не обвинили в контрреволюции и во враждебном отношении к идеям Октября, он вложил в уста профессора Преображенского такое высказывание:

«… никакой этой самой контрреволюционности в моих словах нет. В них лишь здравый смысл и жизненная опытность…»

И всё же главная крамола «Собачьего сердца» — не в высказываниях героев повести, а в их прототипах.

Крамольные прообразы

Сегодня считается окончательно установленным тот факт, что своего профессора Преображенского Булгаков «списал» с Николая Михайловича Покровского, родного брата матери, известного в ту пору врача‑гинеколога. Ассистентом у Покровского был доктор Блюменталь (или Блументаль, как иногда его называли).

Казалось бы, налицо предельная схожесть фамилий: Покровский — Преображенский, Блюменталь — Борменталь. Но…

Вновь возникает это назойливо‑навязчивое «но». И возникает совсем не случайно. Ведь персонажи «Собачьего сердца» изображены таки такими

, что в профессоре, «преображающем» дворнягу ШАРИКА в человека, легко угадывается Ульянов‑Ленин, великий преобразователь одной шестой земного ШАРА.

Эту схожесть героя с его прототипом усиливают другие не менее выразительные детали. Всмотримся в фамилию человека, который ассистирует «преобразователю дворняжек»: Борменталь, в его профессию — хирург, и в то, чем он конкретно занимается? Ближайший сподвижник профессора Преображенского оперирует скальпелем, то есть режет, как говорятся, по живому, с кровью.

Попробуем перевести фамилию Борменталь на русский язык. «Бор»

— это зубоврачебное сверло, которого все боятся, как огня, «менталь» — это «способ мышления». Стало быть, «борменталь» — это «образ мыслей зубодробительный».

А теперь ещё раз вспомним, что в первые годы советской власти правой рукой Ленина, то есть вторым лицом в большевистской иерархии, был человек, с детства носивший фамилию Бронштейн и под псевдонимом Троцкий возглавлявший Красную армию. На его совести — море крови, пролитой Россией в гражданскую войну. А его жёсткие (поистине «зубодробительные») планы преобразования страны в мирное время наводили на советских людей панический ужас.