Тайна гибели линкора «Новороссийск»

– Товарищ оперативный! Через две минуты затопит агрегатную радиопоста. Прошу разрешить передать вахту на крейсер «Фрунзе».

Я разрешил. И вскоре УКВ вышло из строя. Не помню фамилии того старшины, не знаю, что с ним сталось. Но он мыслил по-государственному, и это в жестокой аварийной обстановке.

Теперь, когда я лишился связи с берегом, мое пребывание на ФКП стало бесполезным. Стал ждать, что вот-вот мне прикажут перенести ФКП с документами по управлению на крейсер «Фрунзе». Но о моем существовании, похоже, забыли. Тогда я спустился к Пархоменко на ют. Тот: «Флагарт, проверьте, не взорвался ли боезапас в 1-й башне».

Я и так знал, что не взорвался. Но пошел проверять. В верхнем перегрузочном отделении стояла вода. Из нее торчали головки снарядов. Вылез через 1-ю башню. Заглянул в подбашенные отделения 2-й башни, там тоже вода поднимается. Стоит матрос конопатит швы. Я вижу, дело тут бесполезное. «Давай выходи!» – «Не могу. Старшина приказал».

Море дошло уже до палубного волнореза. Доложил Пархоменко. «Идите на место». Поднялся в рубку. Наблюдаю всю картину сверху. Вижу – подошли буксиры, забросили шланги в нос и стали откачивать воду. Но ведь Черное море не перекачаешь… Потом догадался – приняли решение буксировать линкор к берегу. Буксир дернул – и масса воды, скопившаяся в подпалубных помещениях линкора, перелилась с борта на борт. Сразу возник очень сильный крен. Послал вниз матроса с просьбой разрешить перенести пост. Боец вернулся: «Вам “добро”». Взяли мы с ним железный ящик с документами, и пришли на ют. Народ уже скатывался в воду, хватался за леера. За 4-й башней был открыт командирский люк, огромный, с надраенной медью. Из него обычно выходил па подъем флага командир линкора. Здесь скопилось особенно много людей, туда же, в распахнутый люк, и попадало потом немало, как в ловушку. Главстаршина Машин, секретчик штаба, тоже свалился туда со своим мешком и уж больше не вылез.

Перебрались мы к барбету 4-й башни, к контр-адмиралу Никольскому. Тот: «Эвакуируйте секретную часть на крейсер “Фрунзе”». Куда там! Все было поздно. Мачта уже пошла, пошла, пошла… Крыша башни стала вертикальной плоскостью, а борт стал крышей. Стоял на нем командир дивизиона главного калибра капитан-лейтенант Марченко. Попрощались с ним. Вместе с 20-килограммовым «сундуком» своим свалился в воду. Ушел на большую глубину – ногами вниз. В молодости нырял хорошо. Но накрыло линкором, куда ни ткнусь – твердь. С тоской вспомнил, кто палуба в этом месте шириной 30 метров. Не всплыть. Попрощался с семьей. Дважды пытался глотать воду, чтобы ускорить смерть. Противно, не вышло. Где-то на второй минуте линкор отошел немного от своей оси, и я почувствовал, как меня понесло вверх. Глотнул воздуха, и тут же утопающий матрос схватил меня за руки и за шею. Слышу, боцман Степаненко кричит ему: «Да отпусти ж ты руки!» А матрос в шоке, ничего не слышит. Думал: хана. Но тут под правую руку попало что-то плавучее, кожаное. То был чехол-надульник от орудия главного калибра. Вот он-то и поддержал. Тут и баркас метрах в пяти, перегруженный, остановился. Матрос увидел, отпустил меня и к баркасу. А у меня уж и сил нет. Тону… Хорошо, командир баркаса, век не забуду, лейтенант Викулов, командир зенитной батареи с «Фрунзе», увидел, крикнул: «Эй, флагарт тонет!» Крюком меня подтянули, так в кителе вместе со «рцами» и достали (синяя-бело-синяя нарукавная повязка «Рцы», которую носят офицеры дежурно-вахтенный службы). Переправили меня на крейсер «Фрунзе». Там переоделся в сухое, и бегом в боевую рубку – устанавливать связь с оперативным дежурным флота. Потом поднялся ко мне флаг-РТС Фриденштейн Петр Аронович и говорит: «Давай я тебя подменю». И я пошел в каюту. А через час – в 8 утра – прибыла Правительственная комиссия: Малышев, Горшков… Докладывал им по свежим впечатлениям.

Что же все-таки произошло? Мое мнение таково: для диверсии были возможности. Береговые посты СНИС в Северной бухте сняли по сокращению штатов, переложив обязанности по наблюдению за морем на эскадру. А эскадра на целый месяц уходила к берегам Кавказа. Линкор же почти все это время простоял в базе… Довольно свободно подходили к его борту яличники из Аполлоновки, где жили отставные боцмана. Они забирали с линкора пищевые отходы для корма свиней… Лично я ощутил двойной удар – «та-та» – дуплетом. То есть заряд был двойным. Стекла в рубке флагманского КП остались целы. А ведь при стрельбе главным калибром их щитами закрывают. Все судовые часы на переборках шли.