Тайна лечебницы Отектвуд

Айк одобрительно кивнул. Хоть Кори и никогда не проводил вскрытие, у него было преимущество. Он точно знал, как и когда погибла Алана.

– Объективно, Диффузные трупные пятна, разложение тканей неравномерно, – Кори замялся. – Как сказать, что она лежала в теплом месте, рядом с горячим предметом.

– Говори, как есть, Шварц поправит. Рядом с горячим? Обогреватель? Батарея?

– Что-то вроде этого. Из-за того, что одна часть тела была прижата к горячему предмету, ткани начали разлагаться быстрее с той стороны. Так. Что еще? На лице и руках имеются прижизненные ссадины и ушибы. Рваная рана в височной области, края неровные, с шириной семьдесят миллиметров, высота сорок. Нанесена тупым предметом. Били не один раз. Два ногтя на правой руке сломаны. – Лоусон изловчился, взять образцы из-под ногтей Коблан одной рукой и нанести на стекло. Айк не заметил его травмы.

– Ладно, я пойду, сейчас будет вонять.

Айк оставил Кори одного. Его никто не осудит, если он не справится. Но никто не знает столько правды, сколько он. Лоусон заложил правую руку за спину, чтобы не болталась как бесполезная плеть, набросал зажимы и пинцеты в лоток и приступил. Ткани рассеклись легко, а вот распил грудной клетки дался с трудом. Левая рука была слишком слабой, чтобы держать пилу, и та постоянно вылетала, принося телу новые увечья.

Это так странно. Месяц назад разговаривал с человеком, шутил, спрашивал сделать ли кофе, выходил курить на улицу. Дрался с ее мужем на кладбище, сидел за одним столом. А теперь вскрываешь его тело. Это не похороны троюродной тетки, которую ты никогда не видел.

Лоусон закончил к одиннадцати. Вся анатомичка была уделана кровью. Он сломал весы. Испачкал контейнеры для дезинфекции и диктофон. Вонь, от которой сбежал Айк была невыносимой. Лоусон закурил, чтобы хоть немного заглушить ее, и в тот же момент вошел Шварц. Кори спрятал сигарету за спину, но дым все еще окутывал его лицо.

– Да не парься. Кури уже. Ты же взрослый человек.

– Я напортачил.

– Хуже, чем было, ты не сделал. Санитары тебе спасибо не скажут.

– Я взял образцы из-под ногтей и с раны. Как скоро они будут готовы?

– На следующей неделе, – Шварц присел на чистый стул и закрыл лицо ладонью. – Не понимаю, за что?

Кори тоже хотелось спросить за что? За что неповинные дети стали подопытными кроликами? За что людей сводили с ума?

– Что думает Айк?

– Он считает, что это ее муж, но у него есть алиби. Он всю ночь пил в Билле. Может подослал кого? Я не знаю. Где она была? Лес прочесывали. Были у нее дома.

– Я думаю, что убийца спрятал ее здесь. А потом, решил, что этого недостаточно. Решил показать всем свой поступок.

– Еще оставили на парковочном месте Летиции. Будто специально.

– А камеры наблюдения?

– Ночью был сбой электричества. Записи сохранились только с начала пятого утра. Охранник сказал, что ты выходил, почему не сказал об этом Айку?

– Я не покидал территории. Только дошел до будки охранника, за спичками. Здесь все было спокойно.

Шварц махнул на него рукой и отпустил домой. Только дома у Лоусона не было.

Полицейские разъехались, оставив за собой кучу окурков возле ворот. И не было Эндрю чтобы их подмести.

Для Лоусона подняли шлагбаум, он выехал на дорогу и увидел у обочины девушку. Она была вся в черном. Белые крашеные волосы с желтизной. Позади нее лес. Она что, новости не читает?

– Эй? Ты не заблудилась? – Кори высунулся из окна.

– Кори. – девушка повернулась. Это была Ирма. Лицо было слегка опухшим и серым, но горя от потери отца оно не выражало.

– Что ты здесь делаешь? Что ты сделала со своими волосами?

– Кристина сказала, что мне так больше идет.

Слова застряли у Кори в горле. Что ей сказать? Принести соболезнования. Это было бы глупо, учитывая тот факт, что отец издевался над ней. И не забывая тот факт, что сам Кори и убил его молотком.

– Что ты здесь делаешь?

– Приехала навестить Кристину, а меня не пускают. Довезешь до города?

Лоусон открыл дверь, и Ирма забралась в машину. От нее пахло сигаретами и пивом, пролитым на джинсы.

– Папа упал со стремянки и разбил голову. Шериф сомневается в том, что это был несчастный случай. Он думает его убили. Да кому он сдался?!

– Тебя допрашивали?

– Да. Я была в участке.

– Ты не сказала, что он бил тебя?

– Слушай Кори, – Ирма положила ему руку на колено. Везти машину стало труднее. – Я немного соврала тебе. На счет отца. Он, конечно, любил повластвовать над нами, но и пальцем нас не трогал. Я это сама.

Кори затормозил так резко, что Ирма едва не влетела лицом в панель.

– Что?

Ирма начала что-то говорить. О том, что так она переживает эмоциональную боль, принося себе физическую. О том, что ей нравится смотреть на свои шрамы. Что иногда она впадает в депрессию. Это был несвязный бред подростка, что возомнил себя тонкой ранимой душой.

Какую к черту боль она переживает в семнадцать лет? Двойку по физике? Ей подарили меньше картонок на день всех влюбленных, чем одноклассницам? Видела ли она хоть раз настоящую депрессию? Это у Честера Честити депрессия. У Алана Дастина депрессия. А у нее дурь. Из-за которой Лоусон убил человека.

«Она солгала.»