Тайна лечебницы Отектвуд

Кори сжал руль сильнее, будто несся на скорости, но на самом деле они просто стояли посреди трассы.

«Она солгала тебе, чтобы избавиться от строго отца. Она приказала убить его. Убить невинного человека. Убить священника. Она должна понести за это ответственность. Она как доктор Томоко, что заставляла детей драться и пить кипяток. Убей ее.»

– Тебе меня не понять, Кори.

«Убей ее.»

Лоусон нажал кнопку и на весь салон завопило радио. «Твоя лучшая американская девушка».

Ирма просила убавить музыку. Кричала. Но Лоусон слышал лишь голоса в своей голове. Женские сменились мужскими. Это был отец Игмен. Он прощал ее, но не прощал его, пока тот не накажет Ирму за ложь. Он уши и рот господа, а Лоусон – руки.

В случае Лоусона – одна рука.

– Выходи.

– Ну прости, что сразу не сказала.

– Пошла вон из машины! – заорал Кори. Он не мог сдерживаться. Кости ломило, как у гриппозного от бездействия. Он не сможет долго сдерживать себя.

– Козлина. – Ирма громко хлопнула дверью.

Кори выдернул ключ из зажигания и бросил назад, чтобы не задавить Ирму, идущую по дороге.

Так нельзя. Это все зашло слишком далеко, и виноват совсем не город. Не город толкал Диану и не город бил Игмена молотком по голове. Это сам Лоусон.

Так непривычно было винить себя. Так неестественно. Он не страдающий герой фильма. Он настоящий живой человек, которому трудно испытывать вину. Которому трудно сказать прости. Который верит в справедливость, когда речь идет о других. Настоящий американец. Другим нельзя. Ему можно.

Лоусон вышел из машины, сел на мокрую траву у дороги и принялся крутить в руках телефон. Надо было послушать Честити. Кори набрал номер и вежливый женский голос спросил, чем ему помочь.

– Добрый день. Я бы хотел узнать личный номер Честера Честити, я представляю издательство…

– Простите, но это невозможно. Мистер Честити скончался неделю назад. Всего доброго.

– Дождался. – выдохнул Лоусон.

Освободил себя от мучений, и читателей от своих эротических романов. Тоже самое ждет Кори. Он должен сдаться.

Алабама, Отектвуд 3:40 р.m.

Несмотря на то, что едва ли миновал обеденный перерыв, в участке уже сидели пара шахтеров с помятыми рожами и один пьяный подросток.

– Как мне найти шерифа Айка?

– По коридору до конца, потом налево, дверь по правой стороне.

– Спасибо.

С Кори все здоровались. Айк видимо рассказывал коллегам о студенте недотепе. Кабинет был открыт, но Айка в нем не было. В пепельнице тлела почти целая сигарета. Лоусон скромно сел за стол. Левая рука тряслась, но шериф и сам сможет записать признание с его слов, а ему нужно лишь поставить свою закорючку.

На столе был ненавистный бардак. Дела, кружки, гора чеков и мелких бумажек. Номера телефонов, нацарапанные прямо на крышке стола.

Лоусон закрыл папки и сложил стопкой. Последняя привлекла его внимание. Знакомые фотографии истлевшего тела в хирургическом костюме.

Он подтянул папку к себе. Убитый санитар из отектвуда, отработавший там едва ли месяц. Но на прижизненной фотографии, был человек, которого Лоусон знал. Алекс Хилл. Студент Сент-Луиса. На одной из студенческих олимпиад этот парень сидел прямо перед Кори и набрал максимальное количество баллов. Он еще подавал апелляцию за низкий балл, козыряя тем, что он круглый сирота. И в итоге все же занял второе место.

Он никакой не санитар. Он проходил врачебную практику, как и Лоусон. И скорее всего узнал то, что знать не должен был.

За дверью внутри кабинета раздался звук слива. Кори отбросил папку и переворошил остальные бумаги на столе. Так Айк точно не заметит.

– Студент! Какими судьбами? Мобилу отобрали? – Айк вышел, подтягивая штаны одной рукой и доставая сигарету из-за уха другой.

– Нет. Я по поводу своей пациентки – Кристины Смит. Она подвергается домашнему насилию и живет в неприемлемых условиях. Опека вообще интересовалась ее семьей?

– Да. У девочки есть своя кровать и стол. Семья неблагополучная, но опеке плевать. Если мать смогла связать два слова и не полезла в драку, значит повода для лишения родительских прав нет.

– В Нью-Йорке могут отобрать ребенка и за меньшее.

– Но здесь не Нью-Йорк. Здесь детей можно воспитывать. Этот там сосунок может вызвать копов, за то, что злая мама поставила в угол. Кто вырастет из этих паразитов?

– Это же крайности.

– Это все, студент? У меня много работы.

– Д,а шериф. До свидания.

Лоусон вышел и закусил губу. Он не смог. Он не считает себя виновным. Так же как Алекс Хилл, не был виноват в том, что узнал правду. И его убили, как доктора Апекса. Почему Кори до сих пор жив? Он плохо старается? Или потому, что у него есть семья, которая будет искать виновных и подсылать прокурорские проверки. Потому что, он не сирота как Алекс Хилл, и он уже достаточно много наделал шума.

Телефон завибрировал в кармане и Кори чуть не ударился головой о крышу машины. Это был не тот, чей звонок он ждал. Это была Эйприл.

– Слушаю.

– Кори, привет. Надо поговорить. Заедешь в бар сегодня?

– Буду занят. Говори сейчас.

– Кори, я беременна.

Лоусон уронил телефон под сидение. Этого не может быть. Или может? Кори достал телефон и вновь приложил к уху.