Тайна лечебницы Отектвуд

– Не игнорируй меня. Хорошо еще что отец не знает. Что мы будем делать?

– Мы? – переспросил Лоусон. – С чего ты взяла что беременна от меня?

– Ну ты и скотина, Кори. У меня никого не было полгода, перед тем как мы познакомились с тобой. И после.

– Я могу дать тебе денег, свозить тебя в клинику.

– Ты в своем уме? Я не собираюсь делать аборт! Если не хочешь по-хорошему. Значит будет по-плохому!

После угроз последовали гудки. Беременная бывшая подружка. Это как раз то, чего Лоусону не хватало.

Бред

Алабама. Отектвуд. 4:15

p.m.

Двери бывают разные. Железные и деревянные. Заросшие паутиной, с выбитыми стеклами. Забитые досками, снятые с петель. Но все эти двери объединяло одно. За ними нет счастливых людей. За ними нет здоровых людей. Ни за одной дверью в Отектвуде.

Фамилии детей и подростков, лечившихся в отектвуде, выписанные в блокнот зачеркивались одна за одной. Морган Смит. Лечится в отектвуде. Сандра Пале. Покончила с собой в старшей школе. Макс Притч. Пожизненное заключение за двойное убийство. Дебра Спрингстин в тюрьме. Стивен Уильямс повесился два года назад. Джейн Бэкер. Не разговаривает уже десять лет. Не встает с постели пять. Ест, пьет и изредка моргает. Полупьяная мать протирает ее влажными салфетками и кроет Кори матом. Льюис Бартон. Ничего не помнит. Чешет грязную босую ногу о ступень крыльца, стоя в женском халате и курит тонкую сигарету. Больным себя не считает. Феликс Доггет. Просунул ружье в лаз для домашних питомцев и велел Кори убираться, пока он не отстрелил ему яйца. Марк Браун открыл дверь с перетянутой ремнем правой ногой. Одна рука уже отсутствовала, на другой уже начался некроз.

– Шырнуться хочешь?

– Вы проходили лечение в отектвуде с диагнозом задержка речевого развития?

Перед носом Лоусона закрылась очередная дверь.

Суицид, инвалидность, тюрьма, клиника. В этом городе нет другого исхода. Из тех, кто находился в городе были алкоголики, наркоманы и глубоко больные люди. Дома по адресам из архива были проданы или сданы под снос.

– Кто?

– Я из социальной службы. – крикнул Кори в щелку для писем. Дверь открыла вполне нормальная девушка. Без макияжа, в домашнем халате и тапочках.

– Муж оплачивает все счета. Приходите, когда он будет дома.

– Я не из налоговой. Я из социальной службы. – повторил Кори. – Вы проходили лечение в отектвуде с диагнозом нервная булимия.

Хозяйка растерялась.

– Простите, если помешал. Я задам пару вопросов для статистки, если вы не против, конечно.

– Входите.

В доме было небогато, но чисто. По дивану были разбросаны детские игрушки. Из кухни пахло запеченой курицей. Неужели кому-то удалось пережить отектвуд? Не сесть в тюрьму, не покончить с собой, не оказаться на улице.

– У меня ребенок спит, давайте потише.

– Хорошо, – Кори перешел на шепот. Они уселись за обеденный стол. – Миссис Анжело.

– Миссис Гудман. Анжело моя девичья фамилия.

– Миссис Гудман, в две тысячи первом году вы находились на лечении в клинике отектвуд. Я собираю отзывы пациентов. Вы помните что-нибудь?

– Это было так давно. Я была еще ребенком. – руки Гудман дрожали. Она не знала куда их деть. То поправляла халат, то двигала сахарницу по столу.

– Расскажите о своей болезни.

– В детстве я была очень толстой. Все дразнили меня жирной. Когда я пошла в первый класс, никто даже сидеть со мной за одной партой не хотел. Я перестала есть. А мама заставляла. Пока все не съешь из-за стола не выйдешь. Я ела, а потом шла в туалет совала два пальца в рот.

– Вы привели себя к расстройству пищеварения.

– В отектвуде со мной работал доктор Томоко. Еще мне назначили диету. Сейчас со мной все в порядке.

– Как именно с вами работал Томоко?

Гудман не отвечала.

– Он воздействовал на вас гипнозом?

– Это было только для того, чтобы я правильно питалась. Не голодовала и не обжиралась до боли в животе. – Гудман не поднимала глаза. Узор на скатерти был интереснее беседы.

– А кроме этого? Доктор Томоко заставлял вас делать что-то еще?

Гудман молчала, но ей было что сказать. На глазах выступили слезы. Лицо побледнело. Дыхание стало частым и поверхностным.

– Я знаю обо всем. О том, что вас заставляли делать под гипнозом. Я хочу помочь вам. И другим людям. Другим детям. Представьте, что ваш ребенок бы подвергся такому.

Вцепившись пальцами в стол, она начала надувать щеки. С губы покатилась белая струйка пены и Гудман, опрокинув стол, завалилась на кухонный пол. Она билась затылком о пол, махала скрюченными руками, задевая шкафчики. Проснулся ее сын. Он приподнялся за прутики в кроватке и стал плакать.