Тайна масонской ложи

Парехас дождался, когда сядет сама Беатрис, и затем расположился поближе к ней. Он твердо решил, что на этот раз не будет излишне галантным и сядет к ней поближе, потому что, как он считал, это даст ему некоторые преимущества в разговоре.

— Может быть, хотите перекусить, отец?

— Нет, спасибо. — Он достал из кармана четки и стал перебирать их, пытаясь скрыть свою нервозность. Беатрис казалась ему необычайно холодной и отчужденной.

— Итак, вы хотели со мной поговорить.

— Я… — он так нервничал, что закашлялся. — По правде говоря, я не знаю, с чего и начать… — Заглянув ей в глаза, он, конечно же, не нашел там никакой поддержки.

— В общем… Я пришел, чтобы предложить тебе свою помощь. Ты уже несколько недель не исповедовалась, а мне хотелось бы, чтобы ты не отказывалась от этого богоугодного действа…

— А мне это не нужно, — отрезала Беатрис.

— Я не говорю именно о сегодняшнем дне, я имею в виду…

— Подождите, ничего не говорите!

Беатрис понимала, что священник будет делать ей сейчас то одно предложение, то другое, и она решила отбросить их все сразу — решительно и бесповоротно.

— Я вовсе не возражаю против вашего присутствия в моем доме и против разговоров с вами, однако я отнюдь не намереваюсь открывать вам свое сердце — ни посредством исповеди, ни каким-либо другим способом. Мне хотелось бы, чтобы вы это хорошо поняли, отец Парехас.

— Откуда у тебя такая неприязнь ко мне? Я тебя еще никогда такой не видел.

— А дело вовсе не в вас. Причина, как мне кажется, заключается во мне самой, и возникла причина эта уже давно. Единственное, что изменилось в последнее время, — так это что я теперь отношусь к ней так, как должна была бы относиться с самого начала.

— Я не понимаю смысла сказанного тобой… Пожалуй, я и в самом деле мог бы слегка перекусить. Пожалуй, чашку шоколада…

Парехас осознавал, что их разговор идет совсем не так, как ему хотелось бы, а потому он решил дать себе немного времени подумать.

Беатрис позвала Амалию и попросила ее принести две чашки горячего шоколада и каких-нибудь сладостей. Затем она посмотрела на капеллана, и ей вдруг стало его жаль: он был неплохим человеком, к тому же нельзя было винить его за то, что он оказался в такой сложной ситуации. Впрочем, Беатрис знала, что отец Парехас отличается необычайным упорством, в чем она уже не раз убеждалась. Чтобы побороть его упорство, вряд ли было достаточно одного лишь заявления о том, что ей больше не нужны его пасторские советы.

Пока священник молча раздумывал, какие доводы ему следует использовать, чтобы убедить Беатрис открыть ему свою душу, мозг Беатрис пытался выработать идеи противоположной направленности. Она лихорадочно придумывала отговорки, которые позволили бы ей уклониться от этого разговора и которые были бы достаточно убедительными, потому что Беатрис понимала: ей будет не так-то легко убедить отца Парехаса отказаться от попыток заставить ее изменить отношение к нему.

В комнату вошла Амалия. Она поставила поднос с шоколадом и сладостями возле Беатрис и, прежде чем уйти, бросила на нее сочувственный взгляд, потому что знала, насколько неприятно для ее хозяйки общение с этим священником.

— Я понимаю, что твой брак не был счастливым. Я также знаю, насколько сильно ты любила Браулио.

Отказавшись от осторожности в попытках проникнуть в душу Беатрис, Парехас решил заговорить о том, что больше всего мучило девушку.

— Вы ошибаетесь, отец. С какой стати вы решили, что мой брак не был счастливым?

— Мне кажется, ты совсем не любила своего мужа.

— Меня удивляет это ваше предположение, тем более что я не помню, чтобы мы когда-либо касались в разговоре моих чувств к скончавшемуся мужу. Какая женщина не захотела бы оказаться на моем месте: быть замужем за богатым и всеми уважаемым дворянином?

— Думаю, что многие женщины захотели бы, однако что-то мне подсказывает, что у тебя все было по-другому.

— Что значит «что-то»?.. Я даю на ваши вопросы конкретные ответы, и мне не нравится, что вы не поступаете точно так же.

Парехас был недоволен тем, что ему все никак не удавалось направить разговор в нужное русло. Беатрис в споре, похоже, умела маневрировать с изящной непринужденностью.

— Ну, можно вспомнить, например, о гибели Браулио.

— Люди рождаются, люди умирают — только и всего. Я, например, потеряла мужа. Впрочем, должна признаться, что гибель одних людей является для меня большим горем, чем гибель других.

Ничто, похоже, не могло поколебать непреклонность Беатрис. Более того, Беатрис стала уже подумывать о том, что было бы неплохо попросту взять да и оборвать этот разговор, не давая никаких объяснений. Ей было непонятно, для чего Парехас пытается выяснить, был ли счастливым ее брак, и бередит ее душевные раны.

— Беатрис, открой мне свое сердце — и тебе станет легче.

Он попытался взять ее за руку, но Беатрис тут же с негодованием отдернула свою руку.

— Открыть сердце?.. Зачем? — Она насмешливо посмотрела на Парехаса.