– Спасибо, Дорофей Иванович, – вздохнул Евсей. – Помог ты и мне, и Таяне тоже.
Выяснив всё, что хотел, княжич засобирался в дорогу. Теперь у него было достаточно свидетельств невиновности девушки, и, попрощавшись со стариком, Левашов, пришпорив коня, помчался в Москву.
Глава 27
Сколько не рассылал Прохор Долматов по деревням и городам посыльных с приказом поймать беглую холопку, Таяны и след простыл. Устав мотаться по дорогам, царский обыщик так ни с чем и воротился в златоглавую, где его уже поджидал Евсей. Слушая племянника, насколько тот сам преуспел в дознании, Прохор только хмурился и упрямо фыркал. Никак не хотелось дядьке признавать свою оплошность, а на вопрос Левашова, как теперь найти девушку, боярин только пробубнил:
– Ничего, рано или поздно найдём беглянку.
Расквитавшись с делами и поручив поиски Таяны Долматову, княжич поспешил в отцовскую вотчину. Он ещё ранее отписал домой о своей встрече с патриархом и теперь решил лично переговорить с отцом. Родители порадовались возвращению сына, но за ужином старший Левашов вновь заговорил о женитьбе, а матушка взялась расхваливать очередную невесту.
– Вот что: прекратите без моего ведома с боярами разговоры о сватовстве вести, – строго предупредил Евсей.
– Это что же, ты мне указывать будешь? – сурово взглянул Фёдор Петрович.
– Буду! – резко ответил княжич. – Не мальчишка уже, чтоб, словно телка, на верёвочке в стойло вести. Сам решу, кого хозяйкой назвать.
– Во как?! Перечить мне вздумал? – грозно нахмурил брови князь. – Без родительского благословения решил остаться?!
– Уж лучше без твоего благословения, чем без любви, – огрызнулся сын. – И можешь не пугать, что наследства лишишь. Твоя воля. Я и сам теперь землями владею и вотчину имею.
– Ишь, как заговорил! – недобро прищурился Фёдор Петрович. – Слышь, мать! – вскинув подбородок, взглянул он на жену. – Евсей наш совсем ума лишился!
– Так что я могу сделать, уж ежели даже ты не можешь его убедить? – опасливо косясь на сына и на мужа, пожала плечами женщина.
Оба князя некоторое время препирались: старший кипятился, и младший не уступал. Слово за слово, и мужчины вконец рассорились. Отец в сердцах грохнул кулаком о стол, так что княгиня вздрогнула, сын вскочил на ноги, упрямо набычив голову, и тут мать, не выдержав, потянула Евсея за рукав и с мольбой взглянула на отпрыска. Сжав кулаки, княжич запыхтел, как вскипевший самовар, и от греха подальше ушёл в опочивальню, а Фёдор Петрович, негодующе зарычав, сверкнул глазами на жену:
– И чего ты, Евдокия, словно воды в рот набрала? Хоть бы словом обмолвилась и поддержала меня! – не в силах остыть, сердился Фёдор, и княгиня, не желая оставаться под огнём рассерженного супруга, тоже поспешила покинуть трапезную.
Поутру Евсей, не откладывая, засобирался в дорогу. Мать проводила кровиночку, а отец так и не вышел проститься с сыном.
После отъезда княжича Фёдор Петрович не раз вспоминал наследника недобрым словом, но правда, искать жену ему больше не стал. «А то как же? Вот так сговоришься о свадьбе, а этот охальник и взаправду жениться откажется? Это ж срам какой придётся терпеть! И сам опростоволосишься да ещё за обиду невесте отступные заплатить обязан будешь!»
А потому князь решил подождать. «Мало ли девок пригожих в боярских семьях подрастает? Глядишь, перебесится сын да покладистей станет», – на том и успокоился Фёдор Петрович.
Вернувшись в Хлепень, Левшов ежедневно ожидал вестей о Таяне, но девушка словно в воду канула. «Где же ты, голубка моя», – всё больше тревожился Евсей.
Время шло, Таяна так и не объявилась, зато до Долматова дошли слухи о кознях пана Залевского, и дядька поспешил предупредить племянника.
– Уж как усердствует польский граф! – качал головой Прохор, рассказывая Евсею последние новости. – Притащил в Приказ якобы старинные грамоты и заявил, будто его прабабка приходится родной сестрой деда Григория Засекина. А поскольку прямых наследников княжеского рода не осталось, пан предъявляет права на Хлепень. Вишь, как дело оборачивается, – хмуро ворчал Долматов. – Этот польский аспид успел подкупить часть думских бояр, и те напевают царю про некую справедливость, уговаривая Михаила Фёдоровича вернуть Злевскому пожалованную тебе вотчину. Государь, правда, артачится. Где ж это видано, чтобы царские подарки ни за что ни про что назад отбирали? Но змей Залевский не сдаётся. Похоже, дюже пану хочется русскими землями разжиться.
Действительно, после расторжения помолвки Левашова с Боженой пан Залевский, бесконечно злясь на племянницу, ходил мрачнее тучи.
– Так всё удачно складывалось! И князь молодой да неженатый, и сама вотчина рукой подать до границ Речи Посполитой. Неизвестно, какой завтра ветер подует, глядишь, не сегодня-завтра и перешли бы земли под наше крыло.
– А что я могла сделать? – обижено кривилась Божена. – Кто же мог знать, что эта чёртова дикарка подслушает наш разговор? Нечего было её в дом тащить! И чего вы, дядюшка, на эти земли так заритесь? – не понимала она. – Другие найдёте.