Тайна одной саламандры, или Salamandridae

…хотя Шарлемань выглядел гораздо более раскрепощённым, чем в Сиануквиле. Он явно чувствовал себя дома, держался как гостеприимный хозяин, а не как неприступный гений, и указал вошедшим на стол:

– Фрукты свежайшие. Их у меня собирают на рассвете, очень рекомендую.

– Нóни есть? – тут же вспомнил Мунин запретный плод из давешнего рассказа Одинцова.

Стюард подал историку тарелку с дольками длиной в палец. Зеленоватая полупрозрачная кожура окружала мякоть янтарного цвета, из которой выглядывали мелкие семечки. Мунин в недоумении потянул носом: фрукт распространял сырный запах.

– На вкус он тоже вроде сыра. Острого. С плесенью, – предупредил Одинцов и поделился опытом: – Семечки не жуй. Горькие, как перец.

Ева ограничила своё меню фруктовым салатом с креветками, решив, что сразу по возвращении в Сиануквиль устроит второй завтрак и не будет себе ни в чём отказывать.

– Готовят у вас только мужчины? – спросила она Шарлеманя. – Не чувствую женской руки.

– Я смирился с женщинами в лаборатории, – ответил биолог, – но на кухне предпочитаю мужчин.

– Женщина – это канат, по которому мужчина спускается в преисподнюю, – вдруг заявил Кашин: видимо, арманьяк ещё напоминал о себе.

– Не обязательно, – возразил Одинцов. – По канату можно и подниматься.

«Это что-то новенькое», – подумала Ева, но тут внимание переключил на себя Мунин.

– Мсье Шарлемань, – сказал он, доедая сырный фрукт, – я слышал, что нони запрещён Олимпийским комитетом. Из-за наркотиков, допинга или чего-то такого. Это правда?

– Неправда, – ответил Шарлемань. – Всё давным-давно проверили на добровольцах. Напоили соком нони, собрали мочу и не нашли ни наркотиков, ни метаболитов. Глупые сказки.

– Ага, спасибо… Можно, я ещё глупость спрошу? – не унимался Мунин. – Разработка вакцины с нуля занимает много времени?

Дефорж бросил многозначительный взгляд на Одинцова. Договорились же, что троица до отъезда будет помалкивать! Одинцов попробовал перевести разговор в шутку.

– Кажется, допинг в нони всё-таки есть. Вон энергии сколько, – улыбнулся он.

– А что такого? Мне тоже интересно, – поддержала историка Ева.

Шарлемань, вопреки опасениям Дефоржа, не насторожился и отреагировал естественно, как любой специалист, которому задали вопрос на профессиональную тему.

– Во-первых, вакцины редко разрабатывают с нуля. Обычно свойства возбудителя болезни хорошо известны. Например, вирус гриппа постоянно мутирует, но вакцину делают быстро.

– Ага, нас в Легионе кололи от гриппа каждый год, – подал голос Леклерк. – И каждый год чем-то новым.

– В экстренных случаях приходится ускорять процедуру, но всё равно существуют определённые этапы, – продолжал Шарлемань. – И тут вы правы, это дело небыстрое. Конечно, многое зависит от штамма возбудителя, от того, насколько он изучен, от антигенных свойств… В среднем – два-три года базовых исследований. Год или два доклинических испытаний. Потом начинается клиника. Первая фаза – лет пять, вторая – ещё не меньше двух, третья – тоже пять лет или больше.

Ева вскинула брови.

– Вау! Получается лет пятнадцать.

– Пятнадцать лет минимум, – уточнил Шарлемань. – Потому что дальше вакцину запускают в производство и ведут мониторинг на практике.

– Зачем спрашивать глупости? Эта информация есть везде, – хмуро проворчал Кашин, поднимаясь из-за стола. – Идём?

– Пора. – Шарлемань кивнул гостям: – А вы не спешите. После завтрака вас отвезут на яхту.

– Мы можем дойти пешком, – сказал Одинцов.

– Здесь так не принято.

Шарлемань встал и направился к выходу вслед за Кашиным.

– Спасибо! – хором поблагодарили его в спину Ева и Мунин.

– До новых встреч! – не оборачиваясь, приветственно поднял руку Шарлемань.

Компания в сопровождении стюарда вышла из башни в тот момент, когда у крыльца остановились два электрокара. Пассажирами были четверо молодых мужчин в одинаковых лёгких костюмах с галстуками и в тёмных очках – без сомнения, охранники какого-то солидного пациента. Они высадились, встали чуть поодаль и проводили отъезжающих пристальными взглядами.

По дороге через душные влажные джунгли к морю Одинцов сообщил:

– У каждого – камера «гоу-про». И у старшего на плече сумка, там в ремне наверняка тоже камера. Обычное дело.

– Паранойя? – хмыкнул Мунин.

– Вот именно.

«Принцесса» ждала у причала – на месте, где её вчера оставили. А метрах в ста от берега белела трёхпалубная яхта, по сравнению с которой судно Леклерка выглядело скромным катером.

– Посмотрим, кто это? – предложила Ева.

– Пациент, – сказал Одинцов. – Охрана дождётся, когда мы уедем, и только тогда повезёт его на берег.

Леклерк занял место у штурвала и запустил двигатели. Взяв курс на Сиануквиль, «Принцесса» прошла поблизости от большой яхты, но любопытная Ева так и не сумела никого разглядеть даже в капитанский бинокль.