Тайна персидского обоза

— Глафира — ваша внучка? — уточнил Ардашев.

— Да. Это дочь моего старшего сына. Он погиб, объезжая лошадь. В тот же день его жену хватил удар, и она умерла несколькими днями позже. После смерти сына выяснилось, что все его имущество заложено… Но я сполна рассчиталась со всеми его кредиторами, а сироту — Глашу — забрала к себе. Сейчас она преподает в женской гимназии. Изначально я намеревалась отписать ей все дома, мельницу — внуку, а маслобойню — племяннику. И все бы хорошо, но тут на Пасху появился этот новый жилец. Из Костромы приехал. По паспорту — Георгий Поликарпович Савраскин, газетный репортер. А называет себя на французский манер — Жоржем или Жоресом. Тьфу, противно! Прости, господи, грешную, — перекрестилась хозяйка. — Ну где вы, Клим Пантелеевич, видели такое сочетание — Жорж Савраскин, это все равно что Пьер Кобылкин! Ну не права я, а? — Присяжный поверенный не смог сдержать улыбки, и это не ускользнуло от внимания рассказчицы. Довольная удачной остротой, Загорская продолжила: — Я не раз ей говаривала: «Смотри, Глафира, не послушаешь меня, выйдешь замуж за эту промокашку — хлебнешь горькой водицы! Он весь капитал растратит, тебе рога наставит, а потом сбежит! Негодный он человек, Глаша, не для жизни!» Да только без толку все это… Вот тогда-то сердце мое не выдержало, и я ей объявила: если она своего Жоржика не бросит, то не видать ей этих двух домов, как Рождества на Пасху!

— И что же Глафира?

— Молчит и плачет тихонько… Любит она его, беса кучерявого!

— А Савраскин?

— Чистый лис. Ластится, презенты всякие ей дарит… В карты стал с нами играть. Одним словом, старается мне понравиться. Но я-то вижу его хитрющие глаза и мелочную душонку.

— Понятно. А что скажете о господине Шахманском? — Ардашев выжидающе посмотрел на старушку.

— Да-да. Аркаша — сын Ульяны. — Загорская снова достала платок и вытерла слезу. — Непутевый он какой-то… Вроде бы и неглупый, книжек много читает, а с барышнями у него не ладится. Я уже и сватать пыталась, да все без толку… «Одному, — говорит, — сподручней. Расходов меньше. Вот когда буду мельницей заправлять, тогда и женюсь». Так и ходит бобылем. Да и на службе у него не все ладится, а жалованье — кошкины слезы. Его одногодки давным-давно надворных получили, а он все в коллежских секретарях застрял.

— А ваш племянник?

— А это еще одна моя беда! Сын золовки… Человек неплохой, добрый, но никчемный. Семьей так и не обзавелся.

— Позвольте спросить его имя?

— Варенцов Аполлинарий Никанорович.

— Где он служит?

— Уже нигде. Вышел в отставку коллежским асессором. Приехал несколько лет назад погостить, да так и остался на моих щедротах. Да разве я против? Сродственничек все-таки… Тоже хотела оставить в наследниках, но, видимо, не судьба… Недавно был у меня с ним трудный разговор. Повадился он в Купеческом клубе в карты играть по-крупному, ну и продулся там до последних портков. В итоге отписал долговых расписок на приличную сумму. Через неделю кредиторы ко мне наведались… И что же мне оставалось? Я долги оплатила, а его предупредила, чтобы на серьезное наследство не рассчитывал…

— А кто-нибудь из посторонних бывает на вашей половине дома?

— Да нет, только свои. Разве что картежники мои раз в неделю собираются…

— Кто такие?

— А пожалуйте к нам в пятницу, часикам этак к восьми, вот зараз со всеми гостями и познакомитесь. А я, грешным делом, люблю в картишки-то перекинуться, вот и приглашаю народ поразвлечься. Ставки у нас копеечные, так, ради забавы.

— Что ж, не вижу повода не принять предложение. Но в ближайшее время мне надобно осмотреть весь дом, включая дворовые постройки. Главное, не привлекать лишнего внимания к истинной причине моего появления. Для этого вы объясните им, что адвокат должен составить текст духовного завещания, и потому ему необходимо ознакомиться со всеми помещениями, включая комнаты постояльцев. И попросите их завтра никуда не отлучаться между десятью и одиннадцатью часами утра. А кто не сможет, пусть оставят ключи.

— В этом нет надобности. У меня имеются запасные…

— Прекрасно. А сейчас я хотел бы увидеть ту злосчастную комнату, где и происходили те самые чудеса.

— А мы как раз в ней и находимся.

Присяжный поверенный приблизился к выложенной глянцевой керамической плиткой печи и внимательно ее обследовал. Потом зачем-то открыл чугунную дверцу и заглянул внутрь. С особенной тщательностью он осмотрел большую жирандоль.

— Очевидно, именно эта свеча не зажглась? — поинтересовался Ардашев.

— Мы с доктором от страха совсем растерялись, так что я не могу этого припомнить, — призналась Загорская.

Адвокат распахнул окно, внимательно осмотрел раму, затем высунулся наружу, пытаясь что-то разглядеть в самом верху.

— Вполне вероятно, Елизавета Родионовна, что сегодня все может повториться вновь, и потому прошу вас сильно не пугаться. А еще лучше — поменяйте комнату или пригласите сюда кого-нибудь из прислуги… Надеюсь, скоро мне удастся распознать природу этих загадочных явлений, но для этого надобно время. А сейчас я, пожалуй, откланяюсь…

— Клим Пантелеевич, не забудьте чек.