Тайна серого кардинала, или Как я стала злодейкой

Оставшись одна в комнате, я подняла глаза на стену, где в первый день моего появления в замке висел портрет дочери барона. Холст был сожжен магистром, а раму со стену убрали. По возвращении в провинции Саар с королевского приема, Тариен Грим сказал мне, что до отъезда на сезон ко двору в замок из столицы прибудет художник, чтобы нарисовать мой портрет. Он займет место уничтоженного портрета настоящей Клодии де Саар. В замке должно быть как можно больше свидетельств, что дочь барона теперь я и другой никогда не существовало.

В то время как магистр делал все возможное, чтобы моя настоящая личность не раскрылась, я помнила, что есть и те, кто хочет мне помешать.

Гвеневер Леду, рыжая любовница барона, которая носила в своем чреве будущего наследника рода де Саар… Я догадывалась, что она вскоре преподнесет мне сюрприз — так и вышло.

Первый же ужин после моего возвращения в замок барона был ознаменован визитом гостьи. В трапезную я вошла следом за магистром. Барон встречал нас, и он был не один. Пленительная, хоть и не юная уже, рыжеволосая красавица, стояла лицом к барону и держала его руку в своих ладонях, а при нашем появлении неспешно опустила их, словно бы и не пыталась скрыть своих отношений с Арне де Сааром.

Тариен однако, заметив этот жест, нахмурился.

— У вас гостья, барон?

— Магистр, — чуть опустив голову в приветственном поклоне, произнес хозяин замка, — хочу представить вам Гвеневер Леду, вдову жреца, служившего до своей кончины в нашем родовом храме.

Тариен косо глянул на барона и перевел взгляд на вдову.

— Должен ли я выразить вам свои соболезнования, тэсса Леду, или они несколько запоздали?

Гвеневер улыбнулась.

— Мой муж скончался пять лет назад, мой траур давно закончился, но мне приятно, что сам магистр Грим проявляет участие к моей персоне.

Я подошла, став рядом с Тариеном, и наши с Гвеневер взгляды встретились. Какое-то время она словно изучала меня, потом осторожно кивнула:

— Тэлли Клодия.

— Тэсса Леду, — приветствовала ее я.

Магистр внимательно следил за Гвеневер, и она это заметила. Предполагалось, что не осталось никого, кто знал бы, как выглядела настоящая дочь барона. Храмы родовых богов молодые тэлли и тэссы зачастую посещали, закрыв лицо черной вуалью. О существовании вдовы жреца магистр наверняка знал, однако появление Гвеневер в замке намекало, что она приближена к своему сеньору куда больше, чем подозревал Тариен. Поэтому сейчас он наблюдал, как она отреагирует на меня.

Гвеневер растерялась под пристальным взглядом магистра лишь на долю секунды — ведь на самом деле она прекрасно знала, как выглядела настоящая дочь барона, — но быстро взяла себя в руки.

— Слышала, вы на днях были представлены ко двору, тэлли? — обратилась она ко мне. — Уверена, все придворные были потрясены вашей красотой. Иначе и не могло быть, дочь тэра Арне была обречена произвести самое лучшее впечатление, ведь вы так похожи на своего отца!

Лесть Гвеневер была очевидна всем, достаточно было глянуть на лоснящуюся лысину барона, однако сам барон казался вполне довольным. Видимо, у него не было сомнений, что вдова Леру от него без ума.

— Наконец-то я могу оценить вашу красоту, тэлли, до сих пор тэр Арне скрывал вас от общества.

— Похоже, тэр Арне скрывал не только красоту своей дочери, — язвительно вставил Тариен, многозначительно покосившись сначала на барона, а потом на вдову Леду.

Прочистив горло, барон выдавил из себя улыбку и поспешил вмешаться в разговор.

— Может быть, продолжим разговор за ужином?

— Да-да! — бодро подхватила Гвеневер и впилась в барона цепким взглядом. — Хорошие новости за вкусной трапезой всегда приятнее услышать. Вы ведь хотели что-то сообщить за ужином, правда, тэр Арне?

Барон натянуто улыбнулся, с опаской косясь на магистра.

— Да, так и есть.

Тариен хмыкнул и с мрачной холодностью сказал:

— Что ж, давайте перейдем к ужину. Надеюсь, ваши новости, барон, не испортят мне аппетит. Говорят, что испорченный аппетит делает мой характер поистине невыносимым. Но, возможно, люди преувеличивают. Мне-то не приходилось становиться жертвой собственного тяжелого нрава.

* * *

Разрезая мясо дикой утки и макая кусочки в винный соус, магистр отправлял их в рот. Несколько минут он молча ужинал, потом, не поднимая глаз, произнес:

— Итак, барон, какие новости вы хотели сообщить? Поверьте, я уже достаточно заинтригован.

Барон застыл, поднося вилку ко рту — с кусочка утиного мяса на стол упала коричневая капля соуса. Все же решившись сначала съесть наколотый на вилку кусок, барон запил утку вином, а когда отставил кубок, от меня не укрылось, как он и Гвеневер переглянулись.

— Как вам известно, тэр Грим, я вдовец. Своей супруге я безмерно благодарен за бесценный дар, который она оставила мне перед своей кончиной — мою дочь Клодию, которую я безмерно люблю…

— Гм… — громко прочистила горло я, делая при этом вид, что всецело поглощена нежным утиным мясом.

Барон запнулся и покосился в мою сторону.