Тайна Солнечной принцессы

— Мама, вы же знаете, что противиться истинной любви практически невозможно.

— Да, я знаю, — горько прошептала Паэль. — И мне больно осознавать, что я сама так и не смогла его понять. И простить тоже не смогла. Да, ты прав, я переношу свою обиду на Тею, но это прошлое, Инар. Все давно в прошлом. И меня волнуешь ты, твоя жизнь, которая проходит мимо. К тому же эти слухи, о том, что ты…

Паэль снова смутилась и не смогла договорить. Ее саму возмущали все эти грязные сплетни о бессилии сына, о его мужской несостоятельности, неполноценности, о которой шептались некоторые обиженные его равнодушием дамы. Но были и те, кто верил этим ужасным сплетням, создавая новые.

— Вы верите слухам? — весело отозвался повелитель.

— Это не смешно, Инар. И ты знаешь, что мы живем в обществе, в обществе, Инар.

— И что? В этом обществе сила определяется количеством разбитых сердец или удовлетворенных женщин?

— Инар?! — возмутилась, оскорбленная его хамством, повелительница. — Как ты можешь?

— А что я такого сказал? К тому же за меня удовлетворением местных красавиц занимается моя Тень.

— Инар?! — снова воскликнула Паэль.

— Успокойтесь, мама. Я не страдаю извращениями и уж тем более, мужской несостоятельностью. Уверяю вас, мне нравятся женщины, но не местные светские дамы, которыми вы себя окружили. Я предпочитаю не пользованный товар.

«Точнее, одну конкретную девушку» — поправил он себя. Только вряд ли правильная, любящая и слишком проницательная матушка одобрила бы его выбор. Как бы она его не любила, но в ее прекрасной головке был уже давно сформирован образ идеальной невестки. И это точно не была юная, невинная, упрямая и страстная в своих чувствах полукровка.

— Тогда, быть может, на балу ты это продемонстрируешь? Прошу тебя, выбери хотя бы раз одну девушку…

— И вы от меня отстанете?

— Обещаю, больше и слова не скажу, если ты хотя бы с ней потанцуешь и… позавтракаешь.

— Может быть еще и поужинать с ней?

— Это было бы идеально, — просияла повелительница.

— Хорошо, — сдался наконец он. — Раз вы этого хотите, я выберу девушку и даже с ней потанцую.

— Гатар?

— Не перегибайте, — строго остудил разгулявшееся воображение матери Инар. — Сатар, максимум.

— Хорошо, пусть будет сатар, — обрадовалась дэйва и поспешно извинившись, отправилась составлять список потенциальных кандидаток на роль будущей невестки, с учетом пожеланий сына, конечно.

Повелитель проводил ее взглядом и обреченно покачал головой.

— Мама, мама, если бы вы только знали, что я уже давно нашел ту, с кем бы хотел танцевать на всех балах до конца жизни. И она вам не нравится только потому, что любит Тею.

«Интересно, что она делает сейчас?» — подумал он, но резко себя одернул.

Такие мысли ни к чему хорошему не приводят, они приводят к ней, к счастью и боли одновременно. И он даже не знал, чего в этом его состоянии было больше. Клем как-то упрекнула, что он разбрасывается чувствами, но если бы она только знала, что только ими он и живет, от ночи к ночи, от встречи к встречи, от взгляда к взгляду, от сердца к сердцу. Постоянное ожидание, нескончаемая боль.

Вот и сейчас она грызет где-то там, в глубине, голодная, неудовлетворенная, не дающая расслабиться или глубоко вздохнуть. Впрочем, он научился с ней справляться, научился с ней жить, ведь эта боль ничто, по сравнению с той болью, что испытывал отец, когда потерял свою Мариссу.

Инар помнил ту страшную ночь как вчера, его слезы, посеревшее лицо, безжизненный взгляд, не от того, что скоро умрет, а от осознания, что не спас, что не уберег, не защитил. Иногда, в своих собственных кошмарах он видел вместо отца себя, а в своих руках Клем, и тогда просыпался в холодном поту с лихорадочно бьющимся сердцем, и клялся самому себе, что уйдет, уйдет достаточно далеко, чтобы отпустить ее.

Но утром, когда страх рассеивался, когда он видел в глубине зеркала ее улыбку, ему не хватало сил, и вся решимость разбивалась вдребезги. Да, слухи о нем не лишены истины. Он слаб, по-мужски несостоятелен, потому что все еще не в силах отказаться от любимой девушки, той, ради счастья быть с которой, он бы отдал все, даже власть. Но, увы, это невозможно.

* * *

— О, малыш, вот ты где, — Эвен, как всегда, в прекрасном настроении ввалился в мою комнату, когда я разглядывала камень, украденный у трупа. Авенор успел поведать, что такие камни может открыть только хозяин или специалисты. Но, памятуя о своей уникальной способности подделывать ауры, я почему-то не сомневалась, что открою его. Только боязно было. Вдруг я увижу там что-то страшное?

— Чего прячем? — спросил он, заметив, как я дернулась. — Любовное письмо? Контрабанду? Спиртное?

— Холодно. Я дневник прячу, а ты врываешься, даже не постучав. Что подумают окружающие?

— Что я, коварный соблазнитель, учу разврату лучшую подругу принцессы.

— Не смешно, — насупилась я.

— Очень даже смешно, особенно, когда ты, малыш, краснеешь.

— Я не краснею.

— Еще как краснеешь. В зеркало глянь, кстати о зеркалах, — Тень повелителя сдернул с кресла покрывало и накинул его на большое зеркало. Не хочет, чтобы Инар наши разговоры увидел. А он это может.