Тайны лабиринтов времени

Солнце зашло за горизонт в третий раз, когда наши корабли повернули носом по волне. В полдень впереди смотрящий выстрелил, казаки в тот же миг стояли в полной готовности к бою у бортов своих кораблей. Пушка была готова к бою, но все расслабились после окрика вартового казака: «Это чайки, атаман!».

Казаки разошлись, спрятав оружие. Запорожцы тоже увидели нас – и приготовились к бою: кто ж знает, какой черт на этих кораблях идет, турки захватывали чайки и не гнушались на них выходить в море и подманивать казаков. Запорожцы видели перед собой караван разных кораблей: струги, бусы, чайки и галера турецкая, вот и всполошились.

Казак всегда отличит турецкую галеру от греческой триеры или персидской галеры.

Явор приказал петь песню – и затянули казаки во все горло:

Ах, казак, ты ходи на войну,

Убей татарина-барина…

Чайки уже было выстроились в боевой порядок, но, остановив маневр, подхватили песню.

Запорожцы направлялись в Крым на султана. Явор имел беседу с атаманом запорожцев – и предложил идти вместе на Измаил.

–Караван-Сарай разграблен, а у татар крымских нет уже тех богатств, недавно казаки соседнего куреня потрошили того султана, они и казну его увели. Хан бежал в Стамбул, с одной голой задницей, бедняга, остался. С турками татары крымские не в ладах, нищие совсем, невольничий рынок только и спасает хана крымского от гнева султана турецкого. Измаил – вот где можно поживиться. Турки в эту крепость свозили рабов в большом количестве, все награбленное добро пиратов стекается в эту крепость, заморские купцы ее жалуют. Богатую добычу можно взять, славян из рабства освободить, да и турка побить не мешало, чтоб ему в дышло… Золота, ковров и побрякушек всяких ценных на всех хватит, с полными трюмами добра домой пойдешь. Подумай, атаман! – кричал Явор атаману запорожцев.

Чайки пошли с нами, но на второй день совместного плаванья разразились гроза и великий шторм. Корабли разбросало в море, под струями проливного дождя мы не могли даже видеть друг друга. Бус кидало как щепку с волны на волну, море разгневалось на человека, и всякого, кто в это время был в море, подстерегала смерть от разъяренной стихии. Бус заливало морской водой, и шторм бушевал, то поднимая его под самые облака, то опрокидывая в пропасть морской бездны.

Морская вода мощным потоком слизывала с палубы казаков, и те без покаяния тонули или, ломая кости о борта буса, о мачты корабля, гибли с проклятиями на устах, летя сломя голову от носа, через ют, на бак судна; а ветер завывал все сильнее и сильнее. Борта корабля угрожающе скрипели, а их переполненные трюмы грозили отправить нас на дно к морскому богу. Утром шторм закончился, небо стало чистым и дружелюбным, на море – штиль, в душе моряка – покой и радость, что живой, хотя и верилось в это с трудом. Сутки мы не двигались, на следующий день на палубе стали показываться казаки, все ходили, как чумные, пошатываясь от усталости, с бледными лицами и воспаленными красными глазами.

Казаки, что впервые вышли в море, даже на людей не были похожи, морская болезнь для них превратилась в адову пытку. Никто ничего не ел и не пил, казаки выползали из-под груды щепок и мусора, который еще недавно был ценным грузом или мачтой, ложились под солнце и, не шевелясь, приходили в себя. Полуживые от пережитого гнева господнего, казаки молились и восхваляли бога за то, что не забрал их грешную душу и не отдал дьяволу на растерзание.

Ночью Мишка по звездам определил, где мы находимся. Казаки уже пришли в себя, многие передвигались по палубе, но по-прежнему мы не могли увидеть хоть один корабль рядом с нами.

– Жив, бурсак? – спросил Явор. – Тогда пойдем – поедим. – Атаман, вероятно, ожидал увидеть на моем лице гримасу боли, а я согласился, проглотив ком в горле.

На следующие сутки все корабли собрались вокруг нашего буса, а еще через сутки вся флотилия была готова продолжить поход. Справили поминки по погибшим в шторме казакам и, помолившись, подняли паруса и направились к крепости.

Корабли бросили якорь вне поля зрения турецких наблюдателей, хотя мы понимали, что турки уже знают о нашем походе и давно готовы отправить нас в ад, но нужно было обдумать план нападения.

На турецкой галере взвился турецкий флаг. Казаки достали одежду янычар, вооружились ятаганами и взяли палки с наконечниками в виде полумесяца – этот скарб мы приобрели вместе с галерой и не стали его выбрасывать.

– А усы то, усы! – смеялись казаки. – Турок с казацкими усами! Бурсак – еще, куда ни шло, хотя и светловат для турка. Вас турки сразу раскусят, не, так дело не пойдет, треба других хлопцев наряжать.

– Атаман, давай подойдем к берегу ночью под турецким флагом. Я научу казаков, ну, скажем, человек десять, кричать на турецком языке разные команды и отдельные слова. Мы их расставим вдоль берега, и они громко начнут переговариваться.

– Так, говори, я слухаю.

– Мы отвлечем их внимание, а сами будем подходить к крепости, продолжая выкрикивать турецкие слова. Заставим их поверить, что к берегу подошла к ним подмога.