Тайны лабиринтов времени

В сумерках наша галера подошла к берегу – и на пристань вышли казаки, они разбежались, словно зайцы, выпущенные в поле, и тут же стали выкрикивать фразы, которые звучали коряво, порой я не мог понять, что они кричат.

Я направился к воротам крепости.

– Кто вы? – услышал я окрик часового на крепостной стене.

– Воины Аллаха, открывай ворота!

В крепости и правда поверили нам, и тревогу не подняли, пушки молчали. Казаки постепенно подтягивались к воротам крепости, долго не было ответа, уже ночь успела закрыть море.

Чайки и струги подошли к берегу, и казаки, не таясь, стали высаживаться на берег. На турецкий берег вышли почти все казаки, на кораблях оставались пушкари и по одному десятку моряков.

Есаул подошел ко мне и передал приказ Явора возвращаться на бус. Как только я оказался на корабле, мы вышли в море. Луна освещала берег, и мы в подзорную трубу видели, как казаки скопились у стены крепости, продолжая переговариваться и возмущаться на турецком языке. Наконец, ворота стали медленно раскрываться, и казаки бросились в крепость. Раздались первые взрывы, и поднялась стрельба. Бой продолжался всю ночь, а наутро над крепостью взвился казацкий стяг. Явор, вооружившись подзорной трубой, встал на носу буса.

– Что там атаман? – спрашивали казаки.

– Галера идет прямо на нас, знатная будет добыча, вот почему нам турки поверили, оказывается, они и вправду ждали помощь. Вот и дождались, павлины в шелковых одежах, наверняка князек какой-нибудь со свитой плывет к нам в руки. Явор оторвался от подзорной трубы и рыкнул на нас: – Чего рты раззявили, а ну, живо на весла! Вперед, приготовиться всем, бурсак и Миша – к пушкарю, остальные – распределиться вдоль бортов, будем брать на абордаж турецкую лоханку.

Струги и бусы пошли за нами в погоню за галерой, корабли расходились, пытаясь окружить и не дать маневрировать турецкому судну. Галера уходила – и наши мелкие, по сравнению с турецкой галерой, суда не могли ее догнать. Вскоре струги, сработанные чернецкими мастерами, стали отрезать галере выход в открытое море, они, словно гончие псы, окружили хитрую лисицу со всех сторон и гнали ее на охотников.

Турки пытались вырваться и уйти под прикрытие пушек крепости, Явор приказал разорвать кольцо окружения и пропустить галеру к крепости.

– Казаки примут турок на берегу – и боя не будет, – крикнул атаман.

Галера, подойдя к берегу, была тут же окружена чайками, и казаки из ружей расстреляли янычар. Со всех сторон на галеру полезли казаки, и было их – такое большое количество, что турки не могли больше оказывать сопротивление. Галера была захвачена.

– Богатая добыча, – говорили казаки, – на всих выстачить.

На галере были сундуки с золотыми реалами, оружие, парча, обшитая золотой ниткой, специи, пахучее масло, порох и ядра, а в нижнем трюме, закрытом железной решеткой, сотня рабов.

Атаманы разделили добычу поровну, и флотилия взяла отдых на несколько дней, чтобы разграбить город и повеселиться.

Мы оставались в море, бус покачивало на волнах, а Мишка рассказывал об университете, когда над моей головой пролетело ядро и плюхнулось в море за моей спиной. Спустя мгновение я услышал раскатистый выстрел пушки. Такого нахальства никто не ожидал, и наш пушкарь, растолкав нас руками, подскочил к «Марусе». Он, не спеша, старательно навел пушку и приложил фитиль к запалу. Грохнул выстрел, когда дым рассеялся, мы увидели, что нас атакует турецкая эскадра. Выстрел был не просто удачным, ядро попало в мачту впереди идущей галеры, и она, потеряв парус, запылала. Турки прыгали за борт, спасаясь от огня, а корабль пылал, и на нем стал взрываться боезапас.

Галера, что шла рядом с подбитым судном, попыталась уйти от огня в сторону, но наш канонир уже навел «Марусю» и выстрелил. Турецкий корабль вспыхнул, словно порох, его развернуло, и он стал мешать прохождению остальных кораблей султана. На галерах слышны были крики, стоны и проклятия.

Струги и чайки выстроились в боевой порядок – и пошли в атаку. Из крепостных орудий дали залп, и над стеной поднялось белое облако дыма, ядра попадали в море, не причинив видимого вреда галерам, но они разметали турецкие корабли – и теперь их можно было атаковать по-одному и брать на абордаж.

Янычары выстроились вдоль бортов, и я различал их лица, в них не было ни страха, ни паники, только бесконечная ненависть и собранность. Я понял, что эти воины будут драться до последнего издыхания и положат в землю много казаков, прежде чем погибнут сами.

Со стен крепости за боем наблюдали казаки, стоящие у пушек. Наши корабли окружали, и, не давая развернуться галерам, вели огонь из всего, что могло стрелять. Глухой пушкарь уже поджег три галеры, а от берега отходили чайки и быстро приближались к месту боя. От соседнего струга полетели щепки, его разорвало в клочья. В море плавали трупы вперемешку с живыми. Мы подошли к галере – и полетели «кошки», цепляясь за борта турецкого судна. От едкого порохового дыма нечем было дышать.