Тайны не умирают

Как же так… Он ведь едва не утонул, но все-таки спасся, а теперь его ждет смерть от бактерии, живущей в реке, в которую он упал?

На глаза навернулись слезы. Где мама? Следит ли за ней полиция?

К счастью, лодку в итоге унесло течением в ту же сторону, что и Эвана, и теперь, когда их наконец прибило к берегу, он выбрался на сушу и вытащил следом весло и каноэ. Идти, конечно, будет куда сложнее, чем грести. Но ему нужны медикаменты.

Он оставил каноэ у невысокого деревца, сел в него и осмотрел берег. Взгляд зацепился за домик. Это был уже четвертый дом на его пути. Первые три явно были уже кем-то заняты. Но, может, хоть в этом никого нет?

Дом был коричневый и деревянный, с верандой, смотрящей на реку. Под верандой хранилась садовая мебель, укутанная в защитную пленку. У раздвижных стеклянных дверей скопились сухие листья и пыль. Лужайка позади дома была усыпана сломанными ветками и другими обломками, принесенными сюда грозой. У короткой пристани, построенной рядом с домом, не было ни единой лодки. Но Эван заметил, что к стволам сосен, вытянувшихся рядом с пристанью, привязаны каноэ и каяк.

Вновь подул ветер, обжигая голую спину и грудь Эвана леденящим холодом. Его снова заколотило, и унять эту дрожь никак не получалось. Он вновь посмотрел на дом. Надо все же попытать счастья.

Он и сам не знал, как далеко он от дома.

И много ли крови потерял.

Но надо сперва спрятать каноэ. Оно может еще понадобиться. Он попытался выбраться из лодки, но от долгого плавания по реке мышцы свело, и он неуклюже перевалился через бортик и приземлился на колени в самую грязь. А каноэ заскользило к воде.

Нет!

Последнее, чего ему сейчас хотелось – это вновь погружаться в реку. Он ведь чуть ли не с первой минуты своего побега вымок до нитки и так толком не успел просохнуть – спасибо влажности, ливню и речной воде. И все же без лодки ему не справиться, и нельзя допустить, чтобы ее обнаружили. Слишком уж заметна на ней эмблема лагеря на Оленьем озере.

Он прыгнул в мутную реку. Вода была ему по пояс, но оказалась такой холодной, что его точно током прошибло. Зубы снова застучали. Вскинув руки для равновесия, он изо всех сил боролся с течением, пока наконец не схватил лодку, не подтащил ее к суше и не вытянул одной рукой на берег, израсходовав последние крупицы сил.

Растянувшись на мокрой траве, он уставился ввысь. Сил совсем не осталось. По небу неслись тучи, влекомые ветром, а за ними мелькала синева. Эвану хотелось свернуться в клубочек и умереть. Если бы не мама, ровно так бы он и сделал.

Но он не мог так чудовищно с ней поступить.

Он приподнялся на здоровой руке и встал на колени, а потом достал со дна лодки пистолет и спрятал его за пояс джинсов. А потом, пошатываясь, направился к дому. Джинсы прилипли к коже и задубели. А тканевые кеды набухли и потяжелели килограммов на пять, не меньше.

Подойдя к дому с задней стороны, он заглянул в одно из окон и увидел просторную комнату, в которой почти не было мебели. Наверное, это чей-то загородный домик, и приезжают сюда только на выходные, – решил он.

Надежда придала ему сил, но бдительности не лишила. Он обошел территорию, выискивая провода и камеры, но не увидел никаких свидетельств того, что дом находится под охраной. Потом подергал за заднюю дверь. Заперто. Проверил по очереди все окна. Шестое, боковое окно, поддалось моментально. Задвижка, по всей видимости, была сломана.

И хотя Эвану страшно хотелось тут же влезть внутрь, сперва он вернулся к лодке и затащил ее повыше, чтобы спрятать среди деревьев. Чем дальше он отходил от берега, тем легче становилось тянуть каноэ. Земля вокруг дома была усеяна сухими сосновыми иглами, на которых лодка не оставила никакого следа. Когда Эван добрался до сосен, к которым были привязаны другие лодки, он развернул каноэ так, чтобы эмблему лагеря на Оленьем озере нельзя было увидеть со стороны реки. Потом он усыпал дно листьями и иголками, чтобы казалось, что каноэ стоит тут уже давно.

Лодка оставила на илистом берегу заметный след, чем-то похожий на след крокодила. Эван прикрыл его поломанными ветками. Теперь неискушенный взгляд едва ли заметит, что в этом месте кто-то выбрался из реки. Довольный своей работой, Эван направился к дому. Он скорее ввалился в дом, чем пролез в него, неловко перекувырнувшись через подоконник и ударившись раненой рукой. Боль парализовала его. Он сел на полу, баюкая поврежденную руку на груди и тяжело дыша, пока наконец не почувствовал себя лучше.

Не отнимая руки от груди, он поднялся на ноги. Похоже, он пролез в гостиную. В комнате стоял небольшой телевизор, а перед ним – бледно-голубой диван и кресло в тон. Минуты три Эван простоял без движения, напряженно прислушиваясь. Но так ничего и не уловил. В доме было удивительно тихо.