Тайны Нельской башни

Мариньи резко распрямился, и его прежде такое скорбное лицо приняло дикое выражение гнева и ненависти.

– Так она все еще его любит! – прошептал он. – Даже после того, что я ей сказал! Даже оказавшись в этой тюрьме! И ни единого слова об отце!.. Буридан! Снова этот Буридан… Что ж, уж лучше тогда и я умру от горя, видя, как она умирает, чем приму эту мерзкую любовь.

– Итак, Мариньи?

– Что ж… так пусть же она умрет!..

XV. Реванш Бигорна

Спустя двое суток после этих событий четыре человека покинули Париж в тот момент, когда уже собирались закрывать городские ворота. В двухстах шагах от ворот Сен-Дени или Порт-о-Пэнтр, через кои они прошли, миновав стены и рвы, на краю той равнины, на горизонте которой маячили высоты Монфокона, увенчанные гигантским силуэтом новой виселицы, расположились несколько жалких лачуг.

На двери одной из этих хибар висели срезанные ветви, над ветвями была прибита дощечка, на которой некий простодушный художник изобразил бочку с открытой втулкой, откуда рекой текло вино.

Сколь простым бы ни было это представление, следует признать, что передать его неизвестному гению удалось не самым лучшим образом. К счастью, на той части дощечки, где было изображено небо, кто-то крупными корявыми литерами вывел слова, дающие разгадку этого ребуса:

«У нас вино течет рекой».

Это было длинно, но выразительно и не лишено определенного элегантного реализма.

К этому-то «Рекой текущему вину» и направилась четверка путников, один из которых нес огромную доверху груженную корзину.

– Какое счастье, – воскликнул один из четверых, – что я додумался захватить съестные припасы, так как нет сомнения, что Буридан хочет, чтобы мы умерли от голода в этом проклятом кабачке, где околачиваемся вот уже двое суток!

– От голода и от жажды, – добавил его спутник, – от жажды, какой никогда не испытываешь в Галилее, где, однако же, всегда испытываешь жажду!

Этими двумя были Рике Одрио и Гийом Бурраск.

– Терпение, мои добрые друзья, – промолвил третий. – Еще один вечер, и все будет кончено…

«Кончено? – подумал он про себя. – Так уж и кончено?..»

Этим третьим был Буридан.

– Уф, – проворчал четвертый, ставя корзину на стол пользовавшегося дурной славой кабачка. – Если бы я не надеялся, что и мне достанется выпить и перекусить, то ненароком уронил бы эту ношу в воду, когда мы проходили по мосту.

Этим четвертым был Ланселот Бигорн.

Хозяин этого подозрительного кабачка, куда редкие парижане заходили по воскресеньям выпить под чахлыми беседками отвратительного пикету[16] и покатать шары – а для интересующихся данной игрой можем добавить, что шары были обиты железом, – так вот, этот хозяин встречал гостей в дверях, с колпаком в руке. Буридан ему сказал:

– Как и вчера, вот тебе новенький серебряный экю. Как и вчера, ни пить, ни есть мы у тебя не просим. Но, как и вчера, ты исчезнешь, ляжешь спать, и оставишь нас одних. Понятно?

Кабатчик почтительно поклонился, с гримасой ликования схватил экю и поспешил повиноваться, не забыв обновить коптящий факел, тускло освещавший эту комнатушку, всю обстановку которой составляли три стола и несколько табуретов.

Рике Одрио уже выкладывал на стол провизию, состоявшую из: парочки прожаренных в печи окороков косули, опаленного на вертеле гуся, связки сосисок и, наконец, внушительного бурдюка с вином.

– С такими припасами, – вскричал он, – нам никакой патруль не страшен! Даже если под знаменами с изображением господина святого Георгия сюда явятся два десятка жандармов…

– Да ты ревешь, как доктор с кафедры в Сорбонне! – заметил Гийом Бурраск. – Клянусь моим кубком, вот Жан Буридан, бакалавр, которому я предлагаю защитить докторскую на такую изумительную тему, как Licitum est occidere loquacemquianunsestbibendum… Дозволяется убить болтуна, который мешает мне выпить!.. Эй, Жан Буридан, бакалавр преисподней, ты меня слышишь?

– Слышу и полностью поддерживаю! – отвечал Буридан, наполняя кубки.

Усевшись за стол, трое друзей набросились на разложенную там провизию.

Застывший на посту у дверей Ланселот Бигорн тоже, разумеется, получил то, чем можно прояснить взгляд и мысли. Вскоре в закрытой лачуге слышались лишь раскаты голосов, громкий смех и звон кубков, затем установилась относительная тишина: Гийом Бурраск и Рике Одрио играли в кости…

Колокол пронзительно прозвонил одиннадцать вечера.

Положив руку на стол, Буридан произнес:

– Пора, друзья!

Гийом Бурраск спрятал кости в стаканчик и вытащил из ножен огромную рапиру, что висела у него на поясе. Рике Одрио последовал его примеру. Король Базоши и император Галилеи сделались серьезными.

– Какие будут указания? – вопросили они.

– Такие же, как и вчера. Я буду ждать у ворот Порт-о-Пэнтр. Этот человек либо не явится, либо явится. Если он не придет, побудем здесь до рассвета и вернемся в Париж. Остается вторая вероятность.

– Да ты выражаешься лучше, чем профессор логики!..