Тайны Нельской башни

В тот вечер – мы хотим сказать: спустя сутки после того, как Мабель передала королеве эликсир любви, сильнейший яд, который должен был убить Буридана, – итак, в тот вечер Жан де Преси заканчивал ужинать со своей супругой (особой довольно приятной и смешливой) и дочерью, когда доложили, что его во что бы то ни стало желает видеть некая женщина.

Прево отправился в приемный покой, напустив на себя озабоченный, важный и строгий вид, который был ему очень даже к лицу.

Там его действительно ждала незнакомка в натянутом на глаза капюшоне, которая при первом же вопросе и вместо какого-либо ответа протянула ему свиток пергамента.

Прочитав документ, прево тут же испытал то честное ликование, какое охватывает любого порядочного торговца по заключении выгодной сделки.

Этот пергамент был боной на получение денег из государственной казны, чеком, выписанным ему королевой в знак признательности за определенную услугу.

– Подчиняюсь воле Ее Величества, – только и сказал прево, тогда как ценный документ, до которого Жан де Преси, казалось, даже и не дотронулся, как бы сам собой исчез в складках его одежды. – Королева хочет, чтобы никакого процесса не было. Так, по крайней мере, она мне сказала.

– Все верно, мессир. Никакого процесса. Никакого ненужного шума.

– Не только ненужного, но и опасного. Королева хочет, чтобы Ланселот Бигорн был тихонько задушен в своей камере…

И так как женщина молчала, он осмелился спросить:

– Я ведь прав? Сейчас же распоряжусь…

– Королева хочет, чтобы вы выполняли мои указания, – промолвила незнакомка.

– Да-да, так она мне и сказала… Может, женщина, ты хочешь, чтобы мы допросили этого Ланселота Бигорна с пристрастием? Говори. Всего и делов-то – вызвать палача.

– Я вам это скажу, когда переговорю с узником. Где он сейчас находится?

– В Шатле, где с ним обращаются так, как и должны обращаться с человеком, который принесет мне двести… то есть, как с человеком, к которому проявляет интерес сама королева.

– Вечером, в одиннадцать, я навещу его в камере.

– Ха-ха! Дьявол! Ты хочешь войти в его камеру? Что ж, раз уж этого желает королева, пусть будет по-твоему? Гм! Подходящее время, чтобы проделать все без ненужного, как ты говоришь, шума. Хорошо. Просто прекрасно. Будь вечером у подъемного моста Шатле. Я тоже там буду. И потом, знаешь ли, поскольку я человек исполнительный и всегда готов доказать госпоже Маргарите свою преданность, ты сможешь выбрать все, что пожелаешь – повешение, удушение, пытку дыбой, допрос с пристрастием. Все будет сделано по первому же твоему слову, женщина.

– Это слово я скажу, когда выйду из его камеры.

* * *

Покинув особняк прево, Мабель направилась на кладбище Невинных, в уже знакомый нам дом с привидениями. Первым делом она убедилась, что Миртиль надежно заперта в прилегающей к лаборатории комнате. Она долго разглядывала девушку через потайное окошечко. Затем, тяжело вздохнув, медленно подошла к скамеечке, села и в темноте, в ночной тиши, заговорила сама с собой.

– Миртиль, Буридан! Оба – ни в чем не виновны. И оба умрут: Буридан – в полночь, Миртиль – с рассветом… Что они мне сделали? Разве не совершаю я этой ночью жестокую несправедливость… Да, это несправедливость. И это так ужасно, что даже меня, судью и палача, бросает в дрожь… Буридан! Уж и не знаю, почему, но этот юноша мне симпатичен. А Миртиль? Тщетно я пыталась ее возненавидеть… Но я, я, которая расчувствовалась здесь, разве мало я выстрадала в своей любви – как любовницы, так и матери? Пусть же и Маргарита поплачет, глядя на то, как умирает тот, кого она любит… глядя на то, как умирает ее дочь. Хотя… Впрочем, уже слишком поздно: яд уже в руках у Маргариты.

Эти несколько холодных строк вкратце передают все те чудовищные мысли, что крутились в голове у Мабель в этот час безмолвия и сумерек, когда она уже намеревалась отправиться убивать Ланселота Бигорна.

Смерть Ланселота.

Смерть Миртиль.

Смерть Буридана.

Все они должны были случиться в эту адскую ночь. И Мабель стойко сносила ужасный груз этой тройной смертельной мысли, думая о дне завтрашнем, так как завтрашний день был днем возмездия, днем, в который предстоит умереть Маргарите, умереть от боли и страданий. И если Маргарита не умрет, она сама ей в этом поможет, только и всего.

И тогда из всех актеров дижонской трагедии – а именно в Дижоне Анна де Драман, отчаянно цепляясь за жизнь, начала вынашивать этот долгий план мести – ей останется убить лишь графа де Валуа!

* * *

Прибыв в Шатле, Мабель увидела, что прево сдержал слово, и подъемный мост, кажется, лишь ее одну и ждет, чтобы подняться. Один из стоявших на часах лучников подошел к ней и спросил:

– Это вас ожидает мессир Жан де Преси?

– Меня, – отвечала Мабель.

– Следуйте за мной.

В этот момент колокол Шатле пробил одиннадцать часов; сопровождавший Мабель солдат миновал сводчатую галерею, небольшой двор, вошел в какой-то корпус строений, и вскоре Мабель уже стояла перед прево, который сказал:

– Итак, женщина, ты хочешь спуститься в камеру этого Бигорна?

– Как мы с вами и договаривались. И таков, не забывайте, приказ королевы.