Тайны пустоты

– Ты не тот абзац сведений выделил в главное! – гаркнул Оррин. – Главное в том, что догадки Таши подтверждаются: авгуры действительно с самого начала делали ставку на тебя. Главная цель затеянной ими Большой Игры – ты. Помнишь речь их президента в позапрошлом веке? Мне не трудно повторить: «Через век-другой очередной стратег по Науке станет послушным орудием в наших руках, трудящихся на истинное благо Вселенной. Так будет, мы сделаем всё, чтобы было так». Если ты сейчас поверишь авгурам, то станешь пешкой в их дьявольский игре! С чего вдруг ты перестал доверять науке?! Сам же сказал своим физикам: если звезда должна светить миллиард лет, то она будет светить каждый день из этого миллиарда, чтоб мне в чёрную дыру влететь! Стейз, сделай одолжение: зайди к штатному психологу сам, не обязывай меня официально требовать проверки твоего состояния.

– По-прежнему склоняешься к идее снятия меня с поста Первого стратега? – Прочитав ответ в каменном выражении лица друга, Стейз махнул рукой: – Хорошо, я проникся твоей тревогой.

...

Психолого-реабилитационный центр встретил его весёлыми солнечными зайчиками, имитацией зелёного лужка на мраморных плитах и настоящими декоративными растениями в кадках. Ему навстречу выскочили приветливо мурлыкающие, урчащие или молча вертящие хвостами пушистые зверьки, заставляя лишний раз прочувствовать, насколько его раса отличается от остальных. Антураж приёмной психологов его скорее раздражал, чем расслаблял, а их питомцы, радостно принимающие ласку от всех и каждого, не умиляли.

– Добрый вечер, Стейз, – с улыбкой распахнул старинную деревянную дверь старший психолог-психотерапевт Стратегического Центра. – Вы очень вовремя, у меня как раз чай заварился.

– Интересно, вы в принципе можете заявить пациенту, что он явился не

вовремя?

– Вы сейчас не пациент, а собеседник, так что вам, в принципе, я могу заявить всё, что угодно. Я предпочитаю чай с кольганскими пряностями, а вы?

– Без разницы.

Психолог кивнул, поставил перед ним широкую пиалку с чаем, придвинул вазочку с конфетами и включил миниатюрный биосинтезатор, генерирующий только десерты, зато огромное их разнообразие, учитывающее традиции и вкус всех жителей всех миров Альянса.

– Честно сказать, я ожидал, вы заглянете раньше, – признался психолог, располагаясь напротив Стейза в большом удобном кресле. В ответ на вопросительно приподнятую бровь пояснил: – В последние месяцы на вас многое навалилось. И я не о рутинной и научной работе, которой вы всегда заваливаете себя по самое горло, а об эмоциональных перегрузках.

– Вы не в курсе, что представители моей расы не подвержены эмоциям? Разве не об этом вы волновались, когда на голосовании о моём назначении на пост Первого стратега решили воздержаться? Мне тогда показалось, от голосования «против» вас удержала лишь боязнь быть обвинённым в расовых предрассудках.

– Не утрируйте свои особенности, Стейз. Ваши эмоции не настолько приглушены, чтобы никак не проявить себя в ситуациях, когда вы единолично спасаете тысячи жизней и несёте дикий груз ответственности за попавших в смертельную ловушку людей, а ещё – за ваших коллег, учеников и друзей. Я воздержался на том давнем голосовании, поскольку отчётливо понимал, насколько сложно вам будет жить под гнётом таких непривычно сильных чувств. И раз вы впервые пришли ко мне добровольно, вне графика обязательных посещений, я делаю вывод, что какие-то чувства начинают доставлять вам реальное неудобство. Вероятно, они мешают вам логически мыслить – это самый сильный мотив для вас постараться что-то предпринять.

– А у других иные мотивы? – против воли вырвалось у Стейза.

– Все люди абсолютно разные, даже если живут на одной планете и принадлежат к одной расе. Братья-близнецы могут быть прямой противоположностью друг друга, так что похожие мотивы мне встречаются редко. Совершенно одинаковые мотивы – никогда. Попробуйте конфеты – это самое последнее ноу-хау кондитерского искусства.

За легкой, ни к чему не обязывающей застольной беседой, Стейз сам не заметил, как сказал:

– Все мои решения Верховный стратег и Галактический Совет утверждают сходу, требуя доработки лишь в трёх процентах случаев.

– Раньше вас радовало отсутствие бюрократических препон на пути научно-технического прогресса, – проницательно заметил психолог. – Что изменилось теперь?

Делая вид, что с удовольствием жуёт конфетку, которая для него сейчас с таким же успехом могла бы состоять из глины, как из шоколада, Стейз старался подобрать верный ответ и не находил его. Впрочем, психологам редко требовались ответы – они вполне охотно сами отвечали на свои вопросы. Ожидания Стейза оправдались: ведущий специалист реабилитационного центра заговорил сам: