Тайны Торнвуда

Дэнни посмотрел на меня и вздохнул:

«Простите».

«О’кей», – ловко ответила я знаком.

Этот жест я репетировала перед зеркалом. Он казался хорошим универсальным знаком, удобной палочкой-выручалочкой в моменты, когда трудно было подобрать нужное слово. Это был один из немногих знаков, ставших теперь для меня привычными.

Улыбка Дэнни продлилась чуть дольше, чем следовало. Искорки в его глазах заставили меня заволноваться. Бывают же такие эффектные мужчины. Одну половину его лица скрывала тень, другая была освещена золотым светом фонарика. Я собралась уже отвести глаза, но тут Дэнни снова принялся жестикулировать, на сей раз медленно и четко.

«Ее крик вас не беспокоит?»

Я криво усмехнулась.

– Моя старая тетя Мораг говорила очень громко из-за ненадежного слухового аппарата. Думаю, я к этому привыкла.

Дэнни озадачился, но Кори пояснила мои слова несколькими быстрыми жестами. Поняв, Дэнни фыркнул – единственный звук, кроме хриплого, с присвистом смеха, который я от него слышала. И снова с улыбкой заговорил руками. На щеках появились ямочки, а глаза заблестели. Я против собственной воли не могла отвести взгляда от его лица, забыв о жестикулирующих руках.

Кори пустилась рассказывать очередную историю – что-то про то, как Дэнни и Тони нашли коттедж с привидениями.

– Эту хижину построили первые поселенцы, – объяснила она для меня, – очень давно, думаю, в тысяча восемьсот семидесятых. Это была довольно крепкая сторожка, спрятанная в буше рядом с границей национального парка. Мальчики иногда тайком там прятались, и однажды Дэнни пришел домой страшно бледный, больной от страха. Он сказал, что они с Тони видели там призрак женщины…

История меня заинтересовала, потому что проливала дополнительный свет на детство Тони. Но я смотрела на Дэнни, зачарованного рассказом сестры, на его внимательные глаза и серьезно сжатые губы, на его совершенные черты лица в трепещущем золотистом свете фонарика. И мысли почему-то снова увели меня в сторону. К моей жизни в колледже и к глухонемой соседке по комнате, Ронде. К концу первого семестра она обзавелась парнем. Он казался приятным, этот симпатичный хиппующий выпускник. Я радовалась за нее… пока ее парень не начал оставаться на ночь. Поскольку себя Ронда не слышала и не сознавала, что ее экстатические крики могут разноситься по всему дому, тонкие стены ее не смущали. Я же эту парочку проклинала. Находясь в соседней спальне, я вынуждена была накрывать голову подушкой, в равной степени шокированная и завороженная шумом, доносящимся из другой комнаты.

Подавшись вперед и зажав ладони между коленями, Дэнни наблюдал за сестрой. Полумрак лишь подчеркивал характерный для него взъерошенный, полудикий вид. Может, все дело было в растрепанных волосах или в серьезной складке губ, которые в любой момент могли сложиться в сногсшибательную улыбку. Может, дело было в том, что он никогда не говорил и что мои беседы с ним всегда оставляли у меня ощущение неспособности контролировать ситуацию. А может, просто за пять лет после ухода Тони я мало общалась с мужчинами – и, безусловно, никогда с такими опасно притягательными, как Дэнни Уэйнгартен.

Мои предательские мысли метнулись к сеновалу, но на сей раз Дэнни там был со мной – я стряхивала соломинки с его рук, широкой спины, я приглаживала пальцами эти неукротимые волосы…

Разумеется, Дэнни выбрал именно этот момент, чтобы взглянуть на меня.

Я почувствовала, что краснею, и быстро опустила голову, думая, как удачно, что на веранде так темно и фонарики дают только пятна света.

Когда внимание Дэнни вернулось к сестре, я посмотрела в сад. Солнце опустилось ниже, окрасив восточный горизонт в сине-фиолетовый цвет, а западный – в розовый. Пурпурно-серые холмы сделались темно-розовыми – пейзаж в точности как на одной из акварелей Тони.

Ни с того ни с сего Кори вспомнила, что ей нужно срочно позвонить, – подозреваю, это было с ее стороны уловкой, дабы оставить нас с Дэнни наедине. Пока ее голос доносился из кухни, взгляд Дэнни оставался прикованным к моему лицу, как будто разглядывать без единого замечания другого человека – самое естественное дело в мире.

Сначала это меня нервировало. Я перебирала возможные реплики, чтобы завязать разговор: сильно ли изменился Торнвуд со времен его детства? Часто ли они с Тони купались в ручье? Хотел ли он когда-нибудь стать городским ветеринаром? Все это звучало так банально, так далеко от того, о чем мне на самом деле хотелось спросить: «Между вами и Нэнси что-то есть? Почему вы не говорите? Вы действительно такая загадка, какой кажетесь?» Я стиснула зубы, потом попыталась улыбнуться. Когда это не получилось, я просто, в свою очередь, уставилась на него.