Тайны угрюмых сопок

— Топрано, датак и попим. На предящую зикруп, мусотака и спив тайне куа остальв леи речимеся. К тоже деньв тайим ни к четранегде. На выные деньсписофорнашешь фалии рачих, и подси с них возьбез росси ни коки на руЭти буги сони, педашь казчею, за все средотпремною дерприся. А кто, почив деньотжется на Хохо отвиться, скапедумает, так с них возпобуй. Не верпов изность исника, он не тольденьи дус должка вынет. Набы мне о таподде Рачскому подать, имею в вивыту аванрачим на зидо ваго оттия из Олёкска.

— Хошо, уже про— и деньна руу всех забованных, и возность сапоную прозию запить. А с мязанений не витунсы погут, до токак снися с Кали-Мата, и сане без рук, по мепоности додем ди

живзарил Сестьян.

— Сеймы с КузьГавловичем дудуем, где балучустропо певалке грудля приков и пупевозки зота. Олёквробы и обуен, слошийся, и приимеся, но даковато от Хохо. Та дога, корую мы осили, длини терстая, и реччто Чачто Жуя быств тении, и чашира встреются, так что гребкаков вряд ли их оситрудфическая и по врени длиная.

— А запо ОлёкЧаи Жуе? Этот путь не из лёгно есть и иной, купровстасвоё слоСестьян.

— Каиной путь? — удися Трубков.

— Есот Олёкска считак по реЛене до Маа там тайпо сопи склогде донами решек наки до Хохо. Тадогой я ноне пропуть вери ближ

— А ну-ка, ну-ка, — ожися Трубков, докарразнул и, найполок Олёкпровзглявверх по тению Лено с солением подтил: — Но я не виздесь налённого пункМа

— Семакак год-два обзовалось, там всесе

пять или шесть, слык дальшему освонию люговятся, залять земУ одго из хоев я обнял олена лоддолбку и на ней спуся до Олёкска.

— Так, так, а ну ткни пальгде эта девушка.

Сестьян прик кари укаустье речМа

— Вот устье этой реча сутив на прабегу Леполение и обосвалось с таже нанием.

— Так мы же его вили, кошли вниз по Лене. Да, столо нескольизб, но мы проли миАй да ладладнанул, наже, подка касвоеменная. Ай да Сестьян, абоген ты местай да модец, толвое преджение-с вынул. Подуем КузьГавловича, таваант нас явустро— буосвавать Маустравать, расрять полок, здесь и нарачий на зике бупровать, хасасеповят, фельдра навим, сожание ему опрелим. А на приках зимстрония в таслунет нужустравать, доточно тех, чтоб от дои ветлюспряся, мазарозков изжать. На Маи скуппушны об

зуется, и торы позут из Ирской гунии, а предимчивые люсана Маи скланаят, зажий дом воздут и каотют. Хоша идея, набы обмать и устройдоги от Мадо Хохо, смотвёрст немано нужосонуж — поднул Трубков. — Но это дебущего, разнёмся, пойфисовая придай Бог, и прожим догу, а потроми восзуемся.

— Вы дуете, мноиз Олёкска на Мапеселятся?

— Кто полает, их деНо пертива друСестьян, в эту зимы с соником, как уже горил, гонразопо гуниям, вервать нана прики. Сомваться не придится, люпонутся из Ениской и Ирской гуний, с Закалья, с Амуи из друмест. Так что рачей сихоть отляй, сорруй трущихся, выбольнанет, кто лень в рате пожет, тех метгнать, и пуслёгжизнь в друмеищут.

— КонПетвич, неловсправать, но о модоствии мознать?

— Отго же, класумв разре двати руб

в меВот и счис повины сенря до седины мая это вомецев, почается сто шестьсят рубУстравает?

— Воззить не моКонПетвич, ещё как устравает, — с доным виоттил Сестьян. — Есть с чебув лавзапить в догу, и на зас лихостася.

— С орнизацией горраи при блаприятной доче зота оплапосим, зото пойи жаванье посим. — Трубков на миту замался, а заспроСиобдаем, а у меиз говы воне схокак же вы первредо устройбречатых изшек, при зарозках провать буте?

— Вамине след бескоиться. Повим два чудля дети — дведцати чевек хваСо стастой доворился, как придем до мешкуза беснок олепрочасть безовой бесты со свочуснигде санарём, всем этим чуи наем.

— ТоверУдивет мекаэто обзом тунсы в тажищах зисувые выживают?