Тайны «Утраченного символа» путеводитель по тайным обществам, скрытым знакам и мистике

Радикальные фигуры, вроде Джордано Бруно (1548–1600), настаивали, что герметизм — это самостоятельная религия, старше и мудрее Христианства. За подобные заявления он был сожжен на костре. И христианские, и нехристианские взгляды на магию как на религиозный обряд оставались обычным явлением в самом оккультном сообществе до возникновения новых определений магии в XIX и XX веках.

Следующий великий сдвиг во взглядах на магическое искусство начался с протестантской Реформации XVI века. Он стал результатом радикального переопределения религии, которое укоренилось в спорах между протестантскими и католическими фракциями в последующие годы. Желая найти возможность осудить католические ритуалы, английские протестанты утверждали, что религия полностью состоит из обращения к божественному началу с надеждой и доверием и пассивного ожидания ответа. Они доказывали, что любое действие, направленное на то, чтобы повлиять, направить или повелевать духовными силами, было магией, а не религией.

Такие аргументы были умеренно эффективны как способ атаки на католицизм, но наибольшее влияние они оказали в другой области. В течение XVIII и XIX веков ряд протестантских теологов и философов построили на этой основе целую теорию религии. Впоследствии она стала стандартом во всех англоязычных и германоязычных странах мира. Оттуда она перешла в сравнительное религиоведение и антропологию. Так произошло отчасти из-за того, что эта теория позволяла отвергать религии неевропейских народов, видя в ней магию. И сегодня довольно много ученых настаивают в своих трудах на разделении магии и религии, не принимая возражений. Но за исключением нескольких форм протестантского христианства, каждая религия в мире пытается, так или иначе, повлиять на духовные силы. При этом одни методы более пассивны, другие менее.

Так мощное влияние Реформации и научной революции вызвали серьезные изменения в западном понимании магии. Пока священнослужители осуждали магию как оскорбление всемогущества христианского бога, а ученые гадали, почему люди могут верить в то, что, очевидно, не могло быть правдой, сами магические практики постепенно выработали свои определения.

Эта грандиозная работа родилась в основном благодаря трудам французского оккультиста Элифаса Леви (1810–1875), который обобщил и переопределил классический оккультизм, что положило начало возрождению современной магии. Леви определил магию как искусство манипуляции астральным светом, таинственной субстанцией-энергией, которая, по его мнению, лежит в основе всех магических действий.

Более поздние авторы, опираясь на теорию Леви, значительно расширили это определение. Английский маг и самопровозглашенный антихрист Алистер Кроули (1875–1947) заявил, что магия — или, как он выразился, «магика» — это «наука и искусство вызывать изменения в соответствии с волей». Под такое определение, конечно, попадает все, от вызова извергов ада до намазывания хлеба маслом — пункт, который Кроули имел в виду как часть усилий по разрушению концептуальных барьеров между оккультизмом и другими формами человеческой деятельности (). Кроули был и одним из первых крупных деятелей оккультного мира, который выработал концепцию магии как дисциплины духовной трансформации аналогично йоге или другим подобным практикам.

Английский оккультист Дион Форчун (1890–1946) дал общую формулировку этой концепции, описав магию как «йогу Запада». И Форчун, и Кроули находились под сильным влиянием новой психологии, разработанной Зигмундом Фрейдом (1856–1939) и Карлом Юнгом (1875–1961). Это придало им мощный импульс переосмыслить понятие магии и дать ей новое определение как некой внутренней практики саморазвития (). То же самое можно сказать и о другой очень влиятельной фигуре того периода, Израиле Регарди (1907–1985). Он изучал работы Фрейда и Юнга и объединил их с концепциями самого странного ученика Фрейда, Вильгельма Райха (1897–1957).

Во второй половине XX века ряд теоретиков определили магию в чисто психологических терминах, как метод ритуальной психо драмы, не имеющий никаких эффектов за пределами психики участников. Это определение нашло мало приверженцев. Более популярным было предложение американского мага и друида П. И. Боневица (1949–1949). Позаимствовав концепции из парапсихологии, он предположил, что магия — это набор психологических инструментов для использования психических сил, таких как телепатия и телекинез.

В свете всех этих конкурирующих определений магии было бы безрассудно предлагать что-то еще. Но одно можно сказать с уверенностью о магии: это то, чем занимаются маги. Другими словами, магия — это социальная категория, определяемая тем, что она практикуется определенными субкультурами. Многие из них существовали в той или иной форме как минимум около двух с половиной тысячелетий в Западном мире.